Союз одиночек. Сергей Иванов

не всё – кое-чего и себе оставляют.

      – Да хоть и часть!.. Вот ты – много раздаешь? Тебе ж в голову такое не придет, для тебя альтруизм сродни глупости. Разные психотипы, понимаешь?

      Нахмурив брови, главарь задумался. («Тихо, Чапай думать будет!») Он-то считал, будто разбирается в людях. Но такое было за гранью его понимания – слишком уж далеко.

      – Слыхал: у Грабаря третьего сына кончили? – вдруг спросил Аскольд. – Подорвали с домом и всей семьей, не считая прислуги. Жаль, хороший особнячок был, даже я заглядывался. И помещен красиво – на самом обрыве. Так и ухнул в море, вместе с куском берега.

      – Давно?

      – С пару часов назад, перед рассветом. Теперь забота: доставать тела из-под воды и камней!.. Может, предложить в помощь «Малютку», как думаешь?

      Понятно, главарь спрашивал не всерьез, но я ответил:

      – Лучше не высовывайся, даже с соболезнованиями. Мне и то странно, как быстро ты узнал об этом.

      Хотя Аскольд-то не станет взрывать дом с женщинами и детьми… я надеюсь. И к имуществу он относится трепетно, старается не портить без крайней нужды. Но люди меняются и очень редко – в лучшую сторону.

      – А у меня дружка порешили – Кадия, – сообщил Аскольд вторую новость. – Повесили на чердаке брошенного дома, точно кота. – Он скрипнул зубами. – Ведь с самого начала вместе, столько пережили!.. И что его занесло туда?

      Вот отчего главарь так взвинчен сегодня!.. Кадия я помнил – не семи пядей, зато преданный. И драчун из лучших в Семье. Аскольд приберегал его для особых дел, требующих умелости и скрытности. Эдакий особист… был.

      – Может, как раз котов вешал? – выдвинул версию.

      – Ты что?

      – М-да, этим он, верно, увлекался в нежном возрасте… А может, он сам? В смысле, повесился.

      Чуть не ляпнул: повысился.

      – Кто, Кадий? Ты плохо его знал!

      Ну, не так и плохо. Покойник был субъектом задиристым и скандальным, что непозволительно в нынешнее время, когда вокруг столько ранимых душ, оснащенных мускулами и оружием. К слову, и у меня не раз чесались на него кулаки – а ведь кто-то мог зайти дальше.

      – А он, случаем, не к Грабарю подбирался?

      Аскольд бросил на меня испытующий взгляд, добавляя пищи моим подозрениям. Может, война уже началась, а я все усердствую, строю из себя миротворца?

      – Похоже, вас опять стравливают, – сказал я. – Скачете под чужую дуду, будто заводные. Даже напрягаться не надо: всё у вас предсказуемо.

      Как ни странно, огрызаться главарь не стал, лишь спросил:

      – И чья дуда, по-твоему?

      – Тебя утешит, что вашей пляске аккомпанирует сам губернатор?

      – У Алмазина ума не хватит нас разыграть!

      – Зато он знает вас, как себя, – возразил я. – Потому что сам такой же.

      – И спецов у него таких нет, чтобы наших обставить.

      – То – раньше. Я ж говорю: всё поменялось.

      – Так быстро?

      – Это-то и пугает. Сейчас Клоп сталкивает вас лбами, поскольку не уверен в своем перевесе, – а вскоре придушит, точно котят. Или поимеет тебя лично, пристегнув вашу Семью к своему воинству.

      –