Сны. Знаки. Видения. Сергей Долженко

часто у меня «лечилась» и говорит, что у нее возобновились приступы сердца и мучают еще чаще, чем раньше. Я внимательно посмотрела на нее и перед моими глазами как бы проплыла картинка, на которой я увидела медицинский шов; невидимый голос предсказал: «Будет операция…» Я произнесла: «Надя, вам предстоит операция на сердце…»

      Вот ясновидящая (современница) отвечает на вопрос, где искать угнанную машину:

      «Машина находится где-то неподалеку от вас, в чьем-то дворе или гараже. Точнее сказать не могу. Вижу картинку. Ее перекрасили и что-то поменяли. Это работа цепочки людей. Те, кто машину угнали, бросили ее, получили деньги, и все. Потом с ней работали другие люди. Цель перепродажа. Пока ее еще не продали, готовят…»

      III. Яснознание

      Это когда стоит задать вопрос, и в голове ясновидца ответ возникает сам собой.

      Королева Екатерина Медичи попросила Нострадамуса заглянуть в будущее ее сыновей. Он посмотрел на них и тут же «подумал», что двое умрут, а третий будет править.

      Классический пример яснознания описан в книге К. Нарпова «Трон Люцифера», где приводится эпизод с самым легендарным и поразительным предвидением Казота, сделанным на званом обеде.

      «Трапеза проистекала чрезвычайно весело. Говорили об успехах человеческого ума и о грядущих событиях, в которых присутствующие заранее приветствовали «освобожденный разум». Один только Казот казался грустным и хранил глубокое молчание. Когда его спросили о причине столь странного поведения, он ответил, что провидит в будущем страшные вещи. В ответ на это Кондорсе (принц) стал с присущим ему остроумием вышучивать Казота, всячески вызывая его на откровенность. В конце концов Казот, грустно улыбнувшись, сказал: «Вы, господии Кондорсе, отравитесь, чтобы избегнуть смерти от руки палача». Грянул дружный смех. Тогда Казот поднялся и, отодвинув бокал с вином, обвел присутствующих взглядом. «Вас, мой бедный Шамфор, – тихо сказал он, – заставят перерезать себе жилы. Вы же, Бальи, Мальзерб и Рушер, умрете на эшафоте, посреди заполненной народом площади». Он хотел продолжить свое мрачное пророчество, однако герцогиня Граммон, смеясь, перебила его: «Но женщины, по крайней мере, будут пощажены?» – «Женщины? – переспросил Казот. – Вы, сударыня, и много других дам вместе с вами, вы будете отвезены на телеге на ту же площадь со связанными назад руками». Сказав это, Казот изменился в лице; его голубые глаза, казалось, вот-вот наполнятся слезами. И этот шестидесятивосьмилетний человек с убеленной сединой головой патриарха был так величествен в своей безысходной печали, что смех гостей внезапно умолк. Только госпожа Граммон сохраняла еще шутливое настроение. «Вы сейчас увидите, – воскликнула она, – что он даже не позволит мне исповедаться перед казнью». – «Нет, сударыня, – покачал головой Казот, – последний казнимый, которому сделают такое снисхождение, будет… – он запнулся на мгновение: – Это будет… король Франции…».

      Есть, конечно, всякие