Искусство исповеди. Николай Волков

не понимал, зачем Олег так нарывается на неприятности. В следующую секунду занесенный кулак начал движение и…

      И Олег улетел на тот стул, с которого его стащили, а кулак со всего размаху впечатался в стену. Затем еще и еще. Он бил до тех пор, пока кулак не стал похож на кровавое месиво, а после этого, не обращая внимания на кровь и боль, он закрыл лицо руками и зарыдал.

      – Извините. Нам пора. Идем, – кивнул мне Олег, и мы торопливо покинули квартиру.

      Выбравшись во двор, Олег зашарил по карманам и, торопливо вытащив сигарету, прикурил ее трясущимися руками.

      – Понял? – хрипло спросил Олег.

      – Много чего понял, но не все. Объяснишь?

      – С тебя пиво.

      Я порылся в карманах и обнаружил деньги на несколько бутылок.

      – Идет.

      Купив пиво, мы устроились в одном из известных мне потайных уголков нашего района. Олег посмотрел на меня и, откупорив первую бутылку, спросил:

      – Что чувствовал, что понял?

      – От моего друга – до фига всего. От его матери – боль, отчаяние. Потом страх и… черт его знает, что это было. Ну, а его отец – вот этого я совсем не понимаю.

      – Значит, с него и начнем, – в перерывах между бульканьями донеслось от Олега.

      – Я не понимаю, что с ним было. Он как будто вообще ничего не чувствовал.

      – Так и есть. Он действительно ничего не чувствовал. Оглушенный болью от потери сына, он не мог уже ничего чувствовать и здраво соображать. Он пытался забыться в выпивке, а ему было нужно вовсе не это. Ему нужно было вытащить себя из этого состояния, а для этого – его надо было подвергнуть сильнейшим эмоциям. Я выбрал гнев. А можно было бы по-другому. Можно было бы, к примеру, взять в заложники его сына. Это тоже ему мозги бы вправило.

      – А мать?

      – С ней ты почти правильно все назвал. Боль, отчаяние, страх… Потом облегчение. Понимание, что в ее жизни еще есть смысл. Что же касается твоего друга – говорить ничего не буду. Ты уже все понял.

      За то время, пока Олег говорил мне это, он успел прикончить три бутылки пива и уже откупоривал четвертую.

      – В общем, готовься, паренек, – сказал Олег, – с завтрашнего дня начну тебя учить.

      – Эй, я же еще не сказал, хочу ли…

      – Хочешь. Иначе бы не напросился сегодня со мной, да и к родителям бы потом не пошел. Хочешь, поскольку все чувствуешь. Хочешь, потому что дуреешь с этого сильнее, чем от водки. Хочешь, потому что увидел, что я делаю с людьми и почувствовал, как у них внутри все меняется. Хочешь учиться, потому что хочешь уметь вызывать это же сам. Если я ошибся сейчас, то готов с нуля устроить тебе всю твою личную жизнь. Ну что, придется?

      – Нет. Ты прав. Во всем прав. Хотя я и не понимаю, как тебе это удается.

      – Поймешь. Все поймешь.

      И четвертая опустевшая бутылка полетела в кусты.

      Глава четвертая

      Олег со скептицизмом смотрел на тетрадку с ручкой, которые я вытащил из-за пазухи.

      – Это что? – поинтересовался он.

      – Ты же будешь учить. Может чего