Дети палача. Месть иссушает душу. Дмитрий Видинеев

и увидел в темноте одновременно похожих на людей и пауков существ. Их голые тела были бледные, как поганые болотные грибы. Похожие на рыбьи белесые глаза слабо светились. Твари сидели на крышах домов, сновали по подворьям, выглядывали из-за заборов. «Это бывшие жители Совиного Ока», – догадался Фарамор.

      Одна из тварей выскочила из-за угла дома и схватила длинными жилистыми руками пробегавшую крысу. Затем раззявила огромный, усеянный шипами зубов рот и, быстро запихав в него крысу, начала усердно жевать. Фарамор содрогнулся. Он буквально слышал хруст перемалываемых косточек и хлюпанье крови в глотке твари.

      – Тебе нравятся мои детки? – спросила Сэдра. – Я даровала им счастье.

      – Неужели? – усомнившись, выдавил Фарамор.

      – О, поверь мне, сын палача, это так. Нет никого счастливее моих деток. Они любят меня. Считают своей богиней.

      – Но ты… ты ведь не богиня?

      Женщина изящно развела руками.

      – Ну, конечно же, нет. Я – демонесса.

      Из-за закрытой двери раздался приглушенный возглас Найрада:

      – Воссла-а-авим Сэдру! – нараспев завывал он. – Воссла… – старик поперхнулся и закашлялся.

      Фарамор увидел, как бледная тварь размером с ребенка спрыгнула с крыши и начала по-собачьи рыть землю, видимо, пытаясь откопать укрывшуюся в норе мышь.

      – А откуда ты знаешь, что я сын палача? – он снова перевел взгляд на Седру, чувствуя, что в ее глазах есть что-то притягательное.

      – Я видела твой сон прошлой ночью. Чувствовала твою боль. С тех пор, как ты вошел в этот лес, я многое узнала о тебе. Твоя ненависть сладка. О да, это дар, о котором ты даже не подозреваешь. После казни отца в тебе зародилась Темная Искра. Ты ее пока не чувствуешь, но скоро, скоро… Ощущая злость и ненависть, не замечаешь эту Искру. Поверь, она разгорится, и я хочу тебе в этом помочь. Знаю, что ты жаждешь мести. Те, кто причастен к казни твоего отца, заслуживают страшной смерти, не так ли? Мы отомстим вместе. Вместе!

      – Зачем тебе это? – нахмурился Фарамор.

      – Правильный вопрос, мальчик… очень правильный, – голос Сэдры снова стал похож на шелест листвы. – Все имеет цену. Когда ты станешь достаточно сильным, вызволишь из заточения Нэба, бога, которого вы, люди, забыли. Мир уже готовится к его приходу, мир становится другим, мальчик, совсем другим. Правители сходят с ума, по Исходным землям ходят чернокнижники и пробуждают то, что вы, люди, называете нечистью. Тебе сейчас кажется это неправильным, но с приходом Нэба грядет очищение этого мира… перерождение!

      – Перерождение, – задумчиво повторил Фарамор.

      – Да, мальчик, перерождение, обновление.

      Где-то вдалеке закричала ночная птица – печально, будто что-то оплакивая. Стайка мотыльков пролетела над головой Сэдры, отражая крыльями звездный свет.

      Фарамор долго молчал, обдумывая слова демонессы, а потом спросил:

      – Если я откажусь, ты убьешь меня?

      – Убью? – женщина подняла