Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы. Питер Хизер

и это видно по тому, как германская экспансия со временем охватила обширные территории, вызвав в них серьезные культурные изменения. В своем новом мире к северу от Черного моря мигранты создали более крупные и сложные политические структуры, чем те, что существовали в их обществе на севере Центральной Европы.

      Но, несмотря на то что компоненты этих процессов были схожими, последствия экспансии на западе и востоке оказались совершенно разными. К востоку от Карпат германцы захватили новые территории или, по меньшей мере, установили на них свое господство; появлялось много новых политических образований, по мере того как мигранты расселялись в новые земли. На западе географическое распространение влияния германцев ограничилось в основном Декуматскими полями, а политическая трансформация свелась преимущественно к образованию союза, нежели к разнообразным формам, которые принимало политическое развитие к северу от Черного моря. Почему мы наблюдаем такие различия? Ключ к разгадке кроется в том, что германская экспансия на западе столкнулась напрямую с военными и политическими структурами Римской империи. Периодически в III веке они приходили в полное расстройство – по большей части из-за быстро растущего могущества сасанидской Персии, война с которой требовала все большего количества ресурсов и перемещения основных сил на восток. В середине века эти обстоятельства предоставили германским племенам, нацеленным на захват новых территорий и обогащение, обширные возможности, однако со временем стало ясно, что устои и политическая организация Рима крепче, чем можно было бы предположить. После довольно долгого периода внутренних преобразований (не в последнюю очередь благодаря значительному повышению налогов) были получены средства для устранения угрозы со стороны Персии и ограничения дальнейшей агрессии германцев на запад. Проще говоря, из-за мощи римской армии и укреплений германская экспансия на западе ограничивалась небольшими участками новых земель, и большая часть сил теперь уходила на внутреннюю политическую реструктуризацию и кратковременные набеги на Рим. На западе попросту не могла сложиться та же ситуация, что и на черноморском побережье, – более раздробленная власть Рима над тамошними клиентами империи позволила германским мигрантам утвердить свое господство на огромных территориях. Пусть у империи еще не было бюрократических возможностей выпускать паспорта, однако ее приграничные политические структуры сыграли ключевую роль в формировании в Восточной и Западной Европе столь разных последствий одной и той же гремучей смеси из миграции и политической реорганизации[153].

      При пристальном рассмотрении маршруты и разница в итогах миграции обретают смысл в свете современных исследований, посвященных этому процессу. Однако остаются две важные проблемы. Что заставило германоязычных жителей Европы двинуться в путь в таких количествах в одно и то же время? И как следует трактовать кажущуюся

153

Мне бы хотелось возразить авторам ряда современных работ (например: Whittaker (1994); Elton (1996), в которых основной функцией границы указывается «взаимодействие». Нельзя забывать о том, что одной из важнейших функций государственной границы была военная.