Священные чудовища. Наталья Александрова

темнота.

      Усилием воли она теперь не скользнула в спасительную тьму, а осталась в сознании. Услышала странный ритмичный звук и не сразу поняла, что это стучат ее собственные зубы. Ужас накатывал черной волной, грозя накрыть ее с головой…

      Мимо шла бедно одетая старуха, покосилась на Ингу с испугом и презрением и прошипела:

      – У, наркота проклятая!

      – Да пошла ты, – огрызнулась Инга и полезла в карман за флаконом с таблетками.

      И только тогда вспомнила, что приняла утром три последние таблетки из этого флакона.

      Черт, что же делать?

      Придется снова ехать к Дзюбе, уже второй раз в этом месяце.

      Инга вспомнила доктора Дзюбу, его влажные руки, сальный похотливый взгляд, фальшивый нравоучительный тон, и ей стало еще хуже. Но выхода нет, без таблеток она долго не протянет.

      Нетвердой походкой она подошла к краю тротуара, махнула рукой проезжающей машине.

      Автомобиль остановился, водитель приоткрыл дверцу, разглядел ее и попытался уехать, но Инга вцепилась в дверцу мертвой хваткой, втиснулась на сиденье и прохрипела:

      – Серебряков переулок, это около Черной речки…

      – Это к наркодиспансеру, что ли? – спросил водила, убедившись, что высадить ее не удастся. – Деньги вперед!

      – На, держи свои деньги, только вези скорее!

      – Не сдохни только у меня в машине, – неприязненно пробормотал водитель, но больше спорить не стал, поехал.

      Мимо проносился мрачный, угрожающий город. Дома кренились, смотрели на Ингу своими окнами, словно глазами, полными ненависти. Инга опустила веки, чтобы ничего не видеть, но стало только хуже: перед внутренним взором появился темный подвал, колеблющееся пламя свечей, мертвое лицо. И этот приторный запах смерти…

      – Приехали, – проговорил наконец водитель, – вот он, твой диспансер. Вылезай!

      Инга буквально вывалилась из машины, поплелась к длинному четырехэтажному зданию из унылого серого кирпича, с трудом поднялась на крыльцо.

      Дежурный в дверях увидел ее лицо, шагнул навстречу, но Инга отмахнулась от него:

      – Я в двенадцатый, к Степану Прохоровичу!

      Дежурный сразу поскучнел, отступил в сторону.

      Инга покачнулась.

      На улице ей было плохо, но теперь в помещении стало в тысячу раз хуже. Потолок давил на нее, как будто Инга снова оказалась в том подвале, стены надвигались, пытаясь раздавить ее, как жалкое насекомое. Невидимая рука сжимала горло, дышать становилось все труднее.

      Инга сжала зубы, проковыляла по коридору, толкнула знакомую дверь. Дзюба сидел за столом, на краешке примостилась молоденькая медсестра, качала ногой в открытой туфельке.

      Дзюба что-то вполголоса говорил сестричке, улыбаясь своей скользкой улыбкой. Увидев Ингу, помрачнел, что-то шепнул девушке, и ту словно ветром сдуло.

      Инга плюхнулась на стул по другую сторону стола. С трудом справившись с голосом, проговорила:

      – Дай таблеток…

      – До чего ты себя довела, – начал Дзюба своим лживым фарисейским