Озирис. Инна Тронина

и снова рвался в бой.

      Расстегнув кожаную куртку и откинувшись на подголовник сидения, Андрей ехал в РАФе вместе с сотрудником уголовного розыска. Он курил «НВ», пуская дым в потолочный люк, и лениво думал о том, как неожиданно возвращается прошлое. Одним из задержанных рэкетиров, кстати, их главарём оказался его тёзка Андрей Селиверстов.

      Это был кузен Аллы, круглой отличницы и первой красавицы их класса. Её, как свою соперницу, люто ненавидела Власта Сорец. Сам Андрей буквально разрывался между ними – он любил и ту, и другую. Веронику Марьясову он ещё в упор не видел и даже не представлял, что когда-то сойдётся с ней.

      В те времена внук генерала Озирского вёл себя так, что от него стонала вся округа. По утрам и вечерам Марии Георгиевне жаловались родители пострадавших чад с Литейного, Маяковки и Лиговки. Многие в качестве доказательства приводили избитую детвору. Потом у Озирских появилась немецкая овчарка Рина, и к побитым прибавились укушенные. О рогатках, ножах, индейских луках и кастетах с нунчаками не приходилось и говорить.

      На счету юного разбойника был инфаркт со смертельным исходом. Тогда Андрей, в белой простыне, нарисовав на своём лбу огромный светящийся глаз, через окно влез на кухню чужой квартиры – через открытое окно. Кухня располагалась на пятом этаже, и поэтому жильцы ничего не боялись. Глаз был нарисован фосфором, который Андрей соскоблил со стрелок часов. И в двенадцатом часу ночи, когда уже сильно стемнело, перебрался с пожарной лестницы прямо на подоконник.

      Это была месть очень вредной старухе, которая постоянно жаловалась родителям на их детей. С ней нужно было громко и почтительно здороваться издалека, чтобы не нарваться на неприятности. Кого-то предки только ругали, а вот Димку Сочагина после каждой такой жалобы отец бил смертным боем. Старуха об этом прекрасно знала и провоцировала новые экзекуции. Жильцы их дома не хотели, чтобы старая сплетница перемывала им кости, и потому вымещали раздражение на своих детях.

      Летом семидесятого года тринадцатилетний Андрей избавил Димку от заклятого врага. Увидев на кухне привидение, да ещё с горящим во лбу глазом, старуха рухнула на пол и больше уже не встала. Она даже не смогла крикнуть, хотя слыла очень голосистой – ужас сдавил ей горло. Конечно, мальчишка не хотел её убивать – рассчитывал только на обморок и длительное пребывание в больнице. Но, когда всё случилось, особо не опечалился. Правда, никому об этом и не рассказал – даже Димке…

      Но мать Аллы Селиверстовой считала неприличным надоедать Марии Озирской доносами на её сына. Она только остановила мать Андрея на улице, когда Алла наотрез отказалась ходить в школу. Озирский действительно выражал свои симпатии весьма своеобразно – встречал девочку у дверей квартиры, не пускал домой, заставлял кукарекать, петь и плясать, а также громко ругаться матом.

      И сейчас, когда «рафик» бежал от конца к началу Литейного, Озирский приоткрыл глаза. Он увидел заворот на улицу Жуковского, вход в кондитерский магазин. В тот злополучный день Алла долго