Дешёвый товар. Инна Тронина

взбрыкнуло, что ли?

      – Да нет, просто появились важные дела. Поэтому я и прошу у тебя одежду с пластырем. Мне не очень-то хочется, чтобы меня сегодня узнали. Всегда лучше сохранять инкогнито.

      – Опять лезешь к чёрту в зубы? – Маяцкий вытирал мокрые руки полотенцем. – Сделают тебе когда-нибудь дырку во лбу, а то и чего похуже! А я-то, дурак, обрадовался. Думал, что ты хоть на месяц отстанешь от уголовщины. Неужели не надоело?

      – Не могу – родная она мне! – с болью признался Озирский. – Значит, ты даёшь мне пластырь и одежду. А я взамен рассказываю, что конкретно случилось.

      – Говори, а потом поищем в шкафу шмотки, – махнул рукой Маяцкий.

      По опыту общения с Андреем он прекрасно знал, что переубедить того невозможно, и остаётся только по мере сил помогать.

      – Я тебя очень внимательно слушаю.

      Потом они молча ужинали, думая каждый о своём. Маяцкий не получал от еды никакого удовольствия, переживая услышанное от гостя. Тот же успел свыкнуться с информацией, а потому наворачивал за двоих. Все мысли Озирского крутились вокруг ночной поездки.

      – Когда ты должен с агентом встречаться? – Володя отодвинул тарелку и стал щипать свои усики.

      – В одиннадцать. Нужно ехать в Репино, к барыге по фамилии Горбачёв. Он может располагать ценными сведениями о машине. А от этого недалеко и до самой Анжелы.

      – Значит, так! – Маяцкий поднял из-за стола. – Будь другом, загони гавриков домой, а то уже совсем стемнело. Я же тем временем подберу тебе одёжку. Да, может, мне тоже с тобой поехать? – Володя остановился в дверях. – Чёрт знает, что там будет, в Репино…

      – Да нет, не надо. Могут ведь и меня самого не пустить. И с Ахметом у меня разговора о тебе не было. Не волнуйся, – Андрей подмигнул и направился к двери на лестницу, щёлкнул замком. – Я и тебе найду работёнку.

* * *

      Через несколько часов серебристая «Вольво» Халилулина мчалась по Приморскому шоссе Ахмет уже миновал Солнечное, и до Репино оставалось несколько километров. Погода ночью резко испортилась, подул северный ветер. Он высушил и заморозил асфальт, забрызгал лобовое стекло мелкими, ярко блестящими капельками. Ахмету пришлось вылезать и надевать «дворники».

      Торговец автозапчастями едва не проехал в условленном месте незнакомого человека в потёртых джинсах, свитере цвета чернослива и видавшей виды кожаной куртке. На голове у него была кепка а ля Джо Маури, а глаза скрывались за тонированными очками. Человек проголосовал, и Ахмет только после этого узнал Озирского. От удивления он едва не врезался в фонарный столб.

      Его покровитель преобразился до неузнаваемости. Из одежды на нём остались лишь кроссовки. Сейчас Андрей дремал на заднем сидении. Он удобно устроился там, будто дома на диване – только пришлось согнуть ноги в коленях. Ахмет против этого не возражал. Он лишь удивлялся способности Озирского до неузнаваемости изменять свой облик. Он заметил, что с рук капитана исчезли шрамы от гвоздей, и очень удивлялся очередной мистификации.

      Справа, на обочине шоссе, мелькнул