Хромой кузнец (сборник). Мария Семёнова

каждом его неожиданном движении. Но постепенно усталость и тепло одолели её, и она задремала…

      Голос Волюнда заставил её очнуться.

      – Возьми своё кольцо, Лебяжье-белая…

      Вздрогнув, Бёдвильд открыла глаза. Волюнд протягивал ей кольцо, насаженное на гибкий прут. Она взяла его и надела на палец.

      Кто не знал о поломке, ни за что не догадался бы о ней теперь. Кто знал – сказал бы, что кольцо от умелой починки стало едва ли не лучше. Как прежде, радовали глаз блестящие грани и тонкий узор, сплетённый из невесомых золотых нитей… Бёдвильд не могла оторвать глаз.

      – Возьми и застёжку, конунгова дочь, не то позабудешь.

      Бёдвильд не глядя потянулась за фибулой… и железные клещи сомкнулись у неё на запястье! Бёдвильд даже не вскрикнула…

      Не было больше хозяйской дочери и раба. Был победитель, взявший добычу. И пленница у его ног.

      Бёдвильд смотрела на него круглыми от ужаса глазами. Волюнд стоял над ней – цепко стоял на изувеченных ногах, придерживая свои кандалы… Наконец Бёдвильд выдавила из себя:

      – Что… ты… задумал?..

      Волюнд засмеялся. Бёдвильд никогда в жизни не слышала ничего более страшного. Он сказал:

      – Нидуд, старый волк, тебе родной отец. А Хлёд и Эскхере, его волчата, твои любимые братья. Так что, по-твоему, у меня на уме?

      Бёдвильд всхлипнула.

      – Сакси… ты… ты не тронул его… я…

      Волюнд огрызнулся:

      – Я вижу, тебе было бы легче, если бы ты нашла здесь его череп, оправленный в серебро!

      Бёдвильд съёжилась, всё тело охватил ледяной холод. Страшно кончалась её жизнь, ещё толком и не начавшаяся…

      Какое-то время Волюнд молча разглядывал беспомощную конунгову дочь. А потом усталым движением опустился на мох и застыл в той же позе, в которой сидел, когда Бёдвильд вошла. Его ноги касались её подогнутых колен. Он сказал:

      – Прости меня, Бёдвильд. Я должен был знать с самого начала, что не смогу причинить тебе зла.

      Он протянул ей фибулу на ладони, и ладонь была тёплая и твёрдая от мозолей, как ясеневая доска. Бёдвильд взяла пряжку и застегнула у себя на плече.

      Волюнд к ней больше не обращался; наверное, он ждал, чтобы она ушла и оставила его одного. Бёдвильд подобрала с пола принесённый с собой узелок и распутала туго стянутые концы. Она сказала:

      – Вот возьми, это мёд… А этим ты, если хочешь, можешь помазать свои ноги…

      Волюнд не ответил. Он смотрел в огонь, и глаза у него были пустые. Но когда Бёдвильд направилась к двери, он сказал ей, не поворачивая головы:

      – Приезжай ещё…

      Наверное, на сей раз Волюнд не захотел договариваться с ветром – Бёдвильд поворачивала свою лодочку то так, то этак, хитростью побеждая его встречный напор.

      Берег высился впереди сплошной тёмной громадой, но Бёдвильд, выросшая у моря, заблудиться не боялась. Уже почти достигнув сторожевых скал фиорда, она обернулась назад, туда, где остался остров Севарстёд, а на нём хижина и в ней Волюнд, – и что же увидела!

      Нацеленные в прибрежную темноту,