Серая мышь для королевы. Эльвира Смелик

у него больше нет. Есть только папа – оглушенный смертью жены и своим новым невероятным положением отца-одиночки. Оказалось, что последнее принять гораздо трудней. Не готов он был один возиться с ребенком, даже самоотверженная помощь дружественной семьи Лавренковых его не вдохновляла. Наверное, поэтому отец столь быстро сошелся с Инной Владимировной, которая была старше его на целых двенадцать лет. Возможно, в ней он искал даже не жену, а няньку, мамочку, наставницу и покровительницу.

      Кирилл воспринял Инну Владимировну как внезапно объявившуюся бабушку, поэтому не взбунтовался, не обиделся, покорно согласился с ее присутствием. Потому что мамы не хватало, а Инна Владимировна оказалась именно такой, как надо. Когда требовалось, ругала, когда требовалось, жалела, заботилась, поддерживала. И младшего, и старшего Успенских.

      Мужу она помогала не только в вопросах быта и домашнего уюта, но и в бизнесе. Инна Владимировна во всем разбиралась и везде успевала, поддерживала идеальный порядок и сама выглядела безупречно.

      Кирилл долго не мог решить, как же ему обращаться к мачехе. «Мама» не выговаривалось. Оставалось лишь «тетя Инна».

      Кирилл так и попробовал один раз, когда обойтись совсем без обращения не получилось. Но сразу увидел, как недовольно дернулись губы мачехи.

      Инна Владимировна сразу присела рядом, чтобы сравняться в росте, – она никогда не разговаривала с пасынком свысока – и, не пытаясь скрыть недовольства, произнесла:

      – Кирюш! Давай вот только без этих «теть».

      – А как? – растерялся и немного испугался Кирилл. – По имени-отчеству? Да?

      Так тоже называли взрослых, знакомых, но не родных. Воспитательниц в детском саду, учителей в школе.

      – Давай просто «Инна». Ладно?

      Кирилл согласно кивнул, хотя и было непривычно – по имени он называл до сих пор только ребят, – и по-прежнему старался обходиться без обращения.

      В отсутствие мачехи «Инна» произносилось очень даже легко. Например, в разговоре с друзьями, с отцом, с Маринкой, еще с кем-то.

      – Кирюша, тебя подвезти?

      – Не! Меня Инна сейчас заберет. Она уже звонила.

      А вот в глаза выговаривалось с трудом.

      Взрослая, почти пожилая, по меркам Кирилла, тетя – и вдруг по-детски просто «Инна».

      И все же с Инной Владимировной было надежно, стабильно, уютно. Но почти через пять лет она объявила мужу как всегда мягко и в то же время уверенно и твердо:

      – Сережа, я сделала для вас с Кирюшей все, что могла. В няньке вы оба больше не нуждаетесь. Теперь я хочу уйти.

      И на самом деле ушла. Собрала свои вещи, погрузила их в машину и уехала, не сказав куда. Словно Мэри Поппинс, унесенная холодным западным ветром. С чувством выполненного долга, оставив на память о себе отлаженный до безупречности механизм жизни Успенских.

      Бизнес процветал, принося неплохие доходы, Кирилл хорошо учился, рос здоровым, спортивным и вообще всесторонне развитым. И даже жилищные условия улучшились. Выкупили у соседей квартиру и, проведя основательную перепланировку, сделали из