Личный враг императора. Роман Злотников

ну цыть, Гришка! Расчвирикался тут! Восьмой год он, понимаешь ли!

      Войсковой старшина опрокинул в рот чарку сивухи, крякнул и обтер пудовым кулаком усы.

      – Так что, стало быть, знакомьтесь, господа офицеры, сотник Григорий Деришапка. Есаула Неделина правая рука. Сами понимаете, не простой казак, а как есть офицер. А уж то, что знаков различия собачий сын не носит, так я ему за то харю набок самолично, богом клянусь, сверну. Но ведь так если рассудить, вон и князь тоже черт знает в чем. Как по нему сказать, что он русский подпоручик? Форменная шляхта. Угодил бы к нашим, пожалуй, что и не выжил бы.

      Сотник громко вздохнул, должно быть, сожалея, что нынешний гость действительно не попал ему в руки чуток пораньше.

      – Так что тут вот какая, – Фролов замешкался, припоминая слово, – коллизия выходит: младший офицер ударил по роже старшего по званию, да еще при его подчиненных.

      – Ваш сотник занимался мародерством! – гневно выпалил Чуев.

      – А вот это не скажите, сами, небось, видели, там пехотурная колонна шла. А то, что вокруг нее всяка шелупонь прилепилась – ну так кто ж им велел? Сами шли, сами и пришли. Так что не обессудьте, Гришка, ясное дело, погорячился и за то передо мной ответ держать будет, а только вы и своему корнету передайте, чтоб впредь смотрел, кого по морде лускать.

      – Корнет Муромский умирает, – тихо проговорил ротмистр. – Вряд ли дотянет до утра.

      – Ну, стало быть, судьба у него такая, коли умирает во цвете лет. Жаль, конечно, парня, но что попишешь? Ты покуда ступай, Гришка, потом с тобой переговорю. – Войсковой старшина перевел взгляд с подчиненного на нас: – Так что, пить-то будете? У меня в нонешней схватке двенадцать парней легло, тоже молодых да резвых. А еще семнадцать по избам сейчас бабки всякими заговорами да кореньями лечат. А они мне все – как дети, промеж всем прочим.

      Я и Чуев молчали, будто набрав в рот воды.

      – Ну, коли пить не будете, то и ступайте, – резко меняя тон, скомандовал Фролов. – А вам, подпоручик, рекомендую мундирчик сменить, не ровен час, к моим парням в руки попадешь. Они ляхов ох как не любят!

      Мы четко развернулись и вышли из комнаты. В сенях о чем-то беседовал с вестовым сотник Деришапка. Я ухватил его за плечо.

      – Чего тебе? – Сотник дернулся, желая высвободиться.

      – На, держи, – я перевернул его руку ладонью вверх и положил туда несколько золотых наполеондоров.

      – Это ты чего? – ошалело пробасил казак.

      – Это жалованье французского лейтенанта. Сейчас и ты, и я нужны своей родине. Но война кончится. Война императора Александра с императором Наполеоном. Однако же не моя. И вот тогда для меня ты будешь французом, и судьба у тебя будет такая, как у всех прочих французов, которым довелось стать у меня на пути.

      – Эй, эй! – Казак хотел что-то сказать в ответ, но я не стал слушать и вышел на улицу, хлопнув дверью.

      – Помрет Муромский, – прыгая в седло, горестно вздохнул Чуев. – Как есть помрет.

      – Из родни кто есть? – спросил я.

      – Мать осталась.

      – Стало