Личный враг императора. Роман Злотников

Буланже, лейтенанта Буланже, адъютанта принца Эжена Богарне. Мужа, который не смог защитить жену. Отца, не спасшего единственного сына. Адъютанта, не выполнившего приказ, не доставившего, увы, распоряжение своему командующему. Пусть ему повезет больше.

      – Когда вас послали к командиру 4-го корпуса?

      – Пять дней назад, потом я свалился с воспалением легких. Но это не имеет значения. – Он сильно закашлялся. – Я не выполнил приказ, из-за меня погибли люди, много людей, а я все еще, на горе мне, жив. Быть может, смерть даст облегчение…

      Я смотрел на несчастного мальчишку, понимая, что бессмысленно говорить ему о том, что все в жизни может еще перемениться, что он должен жить ради сына, что должен держаться. Все мои слова звучали бы глупо и фальшиво. Да и то сказать, как бы ни было мне по-человечески жаль несчастного юношу, он был офицером вражеской армии, армии, против которой я вел личную войну. Однако убить его значило исполнить его заветное желание – странная манера ведения боевых действий. Я еще раз глянул на адъютанта генерала Богарне. Явно не так он представлял себе героический поход в Россию, иначе не стал бы везти с собой молодую жену с ребенком. Он лежал бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами, но вместе с тем удивительно гордый, бестрепетно готовый встретить смерть.

      – Потом разберемся, – буркнул я, не зная, о каком таком «потом» идет речь. – Алексей Платонович, – позвал я ротмистра, – следует навестить казаков, негоже этакое дело оставлять без ответа.

      Ротмистр, едва скрывавший накатившие на глаза слезы, выпрямился и одернул ментик.

      – Я с вами, Сергей Петрович!

      – Пить, – донеслось из брички. Лейтенант итальянского корпуса из последних сил приподнялся на локти. – Дайте пить.

      Я оглянулся, нашел взглядом ближайшего партизана из отряда Афанасия Ильина и распорядился:

      – Принеси ему воды.

      – Слушаюсь, барин! – без промедления ответил тот, отвязывая от пояса импровизированную флягу.

      – Давай, парень…

      Выстрел грохнул внезапно, так что я и сообразить не успел, что произошло. А когда повернулся на звук, все уже было кончено. Огюст Буланже лежал, свесившись набок, и из развороченного затылка его еще поднимался пороховой дым.

      – Я ж ничего, – оправдывался крестьянин. – Я ж, как вы и приказали воды дать, так я и дал. А он у меня из кушака пистоль выхватил и себе в рот.

      Я отвернулся, не проронив ни слова. Пожалуй, на такой дистанции при желании лейтенант успел бы пристрелить и меня самого, но не пожелал. Не пожелал.

      – Похоронить, – наконец прерывая молчание, проговорил я. – Волкам на корм не оставлять. Ротмистр, командуйте гусарам в седла. Рольф, остаешься в команде за старшего, проследи, чтобы лейтенанта погребли достойно. И посмотри, у него, вероятно, есть карты, пакеты… Он сказал, что не успел выполнить какое-то поручение. А мы, даст бог, скоро вернемся.

      Штаб казачьего полка – «малой партии, назначенной прерывать сообщения противника» – располагался в небольшой деревеньке, в трех верстах от большака. Увидев собратьев по оружию,