Один из лучших дней (сборник). Яна Жемойтелите

не могу говорить о своих болезнях, по-моему, это только усугубляет их. Подумаешь, давление. Возможно, это всего лишь свидетельство нашего инопланетного происхождения.

      – Давление! О-о! – радостно подхватывает Маринка. – Ты наверняка сама знаешь, чем можно тебе помочь, если только подольше поговорить, причем о чем угодно.

      Да ты же сама, подруга, говорить не хочешь! И чем особенным тебя увлек Бёме, средневековый ум, зашоренный слепой верой в божественное предопределение и алхимией?

      – Павлик чем занимается? – спрашиваю я, пытаясь ее разговорить.

      – Он фотограф, у него своя студия.

      «Творческая элита? – под сурдинку соображаю я. – Поэтому он для себя живет?»

      – Павлик обещал забрать меня из кафе, вы с ним сегодня встретитесь.

      Очень интересно. Всегда интересно смотреть на чужих повзрослевших детей, искать, насколько они повторяют родителей и меня саму в юности. Потому что все юные люди похожи друг на друга – именно своей юностью, а еще ярким желанием жить.

      Коктейли приносят чрезвычайно быстро. Я до сих пор не понимаю, почему в СССР коктейли были столь изысканным лакомством. Неужели их так сложно взбить? Или просто советских детей не хотели чересчур баловать? Кто так решил? Партия? У меня, например, папа был коммунист. Однако он меня баловал при первой возможности.

      – Очень вкусно. – Сунув соломинку в рот, Маринка наконец включается в ситуацию.

      Но почему вдруг Павлик забирает маму из кафе?

      – Я даже не представляю, что там в «Воробьях», – на всякий случай уточняю я.

      – В «Воробьях»? Типовые коттеджи. Мы возле самого леса живем, по вечерам даже жутко бывает. Прошлой зимой соседскую кошку утащил волк. Дорогу потом к нам до сих пор не проложили, грязи по колено.

      Но стоило ли выбираться в центр ради лекции о гомеопатии?

      – Марин, ты о чем-то поговорить хотела?

      – Да, лекция. Если в пятницу через неделю? Я как раз отдыхаю в пятницу. – Она знакомым жестом поправляет выбившуюся прядь, и в раструбе рукава ее обширного свитера вроде бы мелькает здоровенный иссиня-желтый синяк на запястье. – Лекция у меня на час, потом вопросы. Лучше, если придут молодые мамочки или бабушки.

      Она еще что-то говорит о том, почему именно болеют дети, то есть причина болезней – не инфекции и не простуда. Но я почти не слушаю, стараясь поймать в раструбе рукава покалеченное запястье. Да что же это такое?!

      – Павлик приехал, – бросив взгляд в окошко, Маринка сворачивает разговор. – В общем, мы договорились. Ровно через две недели в пять.

      Я согласно киваю, и у меня возникает подозрение, что Маринка почему-то не хочет, чтобы Павлик узнал про эту лекцию. Однако он уже стоит в дверях. Кажется, это действительно он, Маринкин сын Павлик: длинноволосый брюнет с оливковой кожей, пожалуй, слишком красивый для наших краев, в которых мужички либо кряжистые, приземистые, либо хлипкие, что болотные осинки. Мама его спешно натягивает курточку и, кивнув мне на прощание, отчаливает. Когда они покидают зал, я замечаю,