Богохульство. Дуглас Престон

что теперь? – раздумывал он, стоя в песчаной спирали и чувствуя себя дураком. – Постучать в дверь? Бегей не откроет. А я лишь подтвержу, что я нахальный Bilagaana. С другой же стороны, я явился сюда затем, чтобы поговорить с ним. И должен во что бы то ни стало добиться своего. Рано или поздно он снова выйдет из своего чертового трейлера».

      Время поползло мучительно медленно. Ветер не унимался. Пыль кружила и кружила.

      Прошло минут десять. По песку перед Фордом важно прошествовал, направляясь по каким-то таинственным делам, усатый жук. Вскоре он превратился в едва заметную точку и совсем исчез из виду. Мысли Форда вернулись к Кейт. Он думал о ней, об их отношениях и о том, сколько всего случилось с тех пор, как они расстались. В памяти воскресли воспоминания о жене. Ее гибель отняла у Уаймана всякую веру в стабильную жизнь. Теперь он знал, насколько судьба бывает жестокой, и сознавал, что трагедия может приключиться и с ним. Но должен был идти вперед.

      Заметив движение занавески на окне, он понял, что Бегей за ним наблюдает. «Интересно, когда до упрямца дойдет, что, пока мы не поговорим, я не сдвинусь с места?» – мелькнуло у него в мыслях.

      Уайман надеялся, что его мучения закончатся скоро. Песок уже проникал ему под брюки, набивался в ботинки и просачивался через носки.

      Снова хлопнула дверь. Бегей, скрестив руки на груди и шумно топая, вышел на деревянное крыльцо, окинул Форда крайне недовольным взглядом, спустился по шатким ступеням и снова приблизился.

      – Терпения вам не занимать… Я таких белых еще не встречал! Что ж, идемте в дом. Но отряхнитесь, а то испортите мой новый диван.

      Форд отряхнул с одежды пыль, проследовал за хозяином в гостиную и сел на диван.

      – Кофе?

      – Спасибо, не откажусь.

      Бегей удалился и вернулся с чашками, наполненными жидкостью, по цвету больше похожей на некрепкий чай. Форд вспомнил об этой особенности навахо: в целях экономии они используют одну и ту же кофейную гущу несколько раз.

      – Молоко? Сахар?

      – Нет, благодарю.

      Бегей насыпал в свою чашку несколько полных ложек сахара и налил до самых краев молока из картонной коробки.

      Форд огляделся по сторонам. Диван, обтянутый потертой бархатистой тканью, на котором он сидел, совсем не выглядел новым. Сам Бегей уселся в сломанное кресло. В углу темнел огромный экран дорогого телевизора – единственной ценной вещи в этом доме, насколько мог судить Форд. На стене пестрели семейные фотографии. На большинстве из них были изображены молодые люди в военной форме.

      Форд с любопытством взглянул на Бегея. Знахарь оказался совсем не пылким юношей, но и не морщинистым старцем, каким он представлялся Форду. А был он долговязым, с аккуратно подстриженными волосами, лет сорока с небольшим. В отличие от большинства мужчин-навахо, проживавших в городе Рама, Бегей носил не ковбойские сапоги, а старые выцветшие кеды с высоким верхом и отклеивавшимися резиновыми пластинками на носках. О том, что он коренной житель Америки, говорило лишь ожерелье из крупных бирюзовых бусин на его шее.

      – Итак, чего же вы от меня хотите? – Говорил Бегей спокойным голосом, напоминавшим звучание деревянного