Сорняк. Джузеппе Грассонелли

свет. Я перемещал пешком или на велосипеде, в постоянном страхе наткнуться на кого-нибудь из знакомых. Нет, такая жизнь была не по мне. Я устал прятаться и целыми днями играть в карты, смотреть телевизор или читать. Но в противном случае меня ожидала тюрьма.

      Видя эти мучения, мой дядя предложил покинуть на время Сицилию и немного развеяться. Разумеется, он действовал без ведома деда и отца, которые хотели, чтобы я в полной мере прочувствовал, насколько жалкой и лишенной романтики может быть жизнь беглеца и преступника.

      Добрый дядюшка добыл фальшивый паспорт и спровадил меня в Милан, где я провел несколько месяцев в компании людей, легально работавших на севере страны уже более десятка лет. Уныние как рукой сняло. В Милане за мной присматривали Фофо, близкий друг дядюшки, и двое его приятелей, Диего и Лео, – они явились в Милан, чтобы “ощипать” в карточной игре крупного ломбардского промышленника, изрядно проигравшегося в Гамбурге несколькими месяцами ранее.

      Именно Фофо пришла в голову идея предложить дядюшке свозить меня в Гамбург.

      – От повестки в суд скрываются в больших городах, а не в деревушках, а еще лучше – в другой стране, где проще затеряться в толпе, – убеждал он меня. На самом же деле Фофо пытался вовлечь меня в шулерские дела, которые он проворачивал в Гамбурге с Диего и Лео.

      Фофо стал моим ангелом-хранителем. Он наказал мне оставаться в Германии, пока не начнется судебный процесс и не вынесут приговор. По крайней мере, таковы были наши первоначальные намерения.

      Гамбург

      Жарким летним днем я прибыл на Гамбургский вокзал.

      Город показался мне, семнадцатилетнему парню, огромным и суетливым. Сойдя с поезда, я сел на скамейку и стал ждать, пока меня встретят, – так было велено. Я с любопытством разглядывал сновавших мимо людей, они не смотрели друг на друга, но иногда задерживали взгляд на мне. Прежде всего молодежь: они косились на меня так, будто я прибыл с другой планеты. Однако, подумал я про себя, одет-то я по моде. Щегольские летние туфли, фирменные джинсы – причем из заднего кармана с нарочитой небрежностью торчал желтый платочек, – красивая футболка под легкой желтой курткой.

      В общем, я шел в ногу с модой – по крайней мере, сицилийской. Кумиром нашей компании был Мигель Бозе, исполнитель модной тогда песни “Супермен”.

      Немецкие молодые люди, напротив, одевались отвратительно. Они носили широкие штаны и разноцветные рубашки в цветочек, которые в моих глазах смотрелись просто неприлично.

      Девушки, однако, были почти все красавицы: высокие блондинки с голубыми глазами. “Боже праведный, – думал я. – Неужели я оказался в стране чудес?” Немки словно сошли с глянцевых обложек. Иностранок я видал и прежде. Летом на Сицилию их приезжало немало. Иногда мы с приятелями, спрятавшись за скалами, подглядывали за очередной иностранкой, которая купалась или загорала с обнаженной грудью.

      Пока я размышлял об этом, сидя на скамейке, время шло, но никто не приходил. Я начал волноваться. У меня с собой были