Медный ангел. Кэтрин Полански

тридцати шести лет от роду может себе позволить странные привычки.

      Камин был растоплен – все-таки еще далеко не весна, а в старом замке вечно гуляют сквозняки. Да, Жируар не похож на новомодные поместья с регулярными парками и воздушными застекленными павильонами, но Камилла здесь выросла и прожила многие годы, и свыклась с этими стенами, как свыкаются с удобными разношенными туфлями. Здесь она почти никогда не чувствовала себя плохо. Одиноко, может быть, но спокойно.

      Иногда, наедине с собой, когда можно отложить в сторону маску пересмешницы и просто побыть Камиллой де Ларди, какой ни на есть, – она думала, что хорошо бы, если бы у нее был муж и дети. Но она не родилась принцессой крови, никто не стремился устраивать ее брак, а после событий юности Камилла и не была уверена, что сможет найти человека, который никогда не предаст ее, и чье общество до конца жизни ей не наскучит. Когда-то, давным-давно, у нее был такой человек, но больше нет, и остается два пути: травить себе душу воспоминаниями или запереть их в пыльной кладовке памяти и делать вид, что это картины, вроде тех, которыми она гостиную украшает.

      Никто ей никогда не указывал, что делать, даже в юности не смели. Камилла росла очень непосредственным ребенком, и родители ничего не могли с ней поделать. К чести ее сказать, своей властью маленького дьяволенка Камилла не злоупотребляла.

      Теперь ее одиночество стало сродни Богу, в которого она верила: вездесущее, всепрощающее, закрывающее от опасностей. Иногда Камилла просыпалась среди ночи и долго лежала без сна, а потом протягивала руку, будто надеясь на невозможное чудо: что сейчас рядом окажется человек, который нужен больше всех на свете, но постель рядом оставалась холодна и пуста, подушка не примята. Камилла никогда не плакала от этого, но некоторое стеснение в груди имело место быть. Женщина гнала от себя тоску, управляла своими землями, писала письма немногим друзьям, гуляла по парку и выезжала верхом, иногда охотилась. Однако в глубине души она знала, что все это – лишь времяпрепровождение, а настоящая жизнь таится где-то там, где ее, Камиллы, нет.

      Франсуа, будь ты благословен и проклят. Почему я до сих пор не могу освободиться от тебя?..

      Пустое.

      Камилла не могла позволить себе вечно скорбеть, ведь жизнь слишком прекрасна и удивительна.

      Она подошла к окну и замерла. Рассвет, тишина и спокойствие. В саду полно черных птиц – наверное, вороны, для грачей еще слишком рано, а сам сад старый и довольно запущенный. Он нравился Камилле именно таким. Можно, конечно, нанять садовников из столицы, они привели бы парк в соответствие с модными представлениями о шике и изяществе, но Камилла никогда не стремилась соответствовать общепринятым канонам.

      Все это ерунда.

      – У вас прекрасные волосы, госпожа, – заметила Адель, проводя щеткой по длинным каштановым прядям.

      – Не льсти.

      – Я не льщу, мадам, я говорю правду, –