Путь королей. Брендон Сандерсон

Мои познания в логике недотягивают до Ваших стандартов, но даже я знаю, что у рационалистов есть правило: нельзя возводить логику в абсолют там, где идет речь о людях. Мы не просто мыслящие существа.

      Таким образом, представленный здесь довод основан на объяснении моего невежества. Это объяснение, но не оправдание. Вы выразили недовольство тем, что меня обучали столь небрежно. Куда смотрела моя мачеха? Куда смотрели мои наставницы? Почему мною занимались так плохо?

      Неловко в этом признаваться: у меня было несколько наставниц, но я фактически не обучалась ничему. Моя мачеха пыталась это исправить, но она сама была необразованной. Это тайна, которую тщательно берегут: во многих веденских семьях не уделяют внимания должному воспитанию женщин.

      В детстве у меня было три разных наставницы, однако каждая уходила через несколько месяцев, объясняя свое решение нравом моего отца, его грубостью. В том, что касается образования, меня предоставили самой себе. Я изучила, что смогла, посредством чтения, заполняя пробелы благодаря своей природной любознательности. Но я не могу сравниться по знаниям с той, кого учили как положено и много за это платили.

      Почему этот довод является основанием для того, чтобы принять меня в ученицы? Потому что за все свои знания мне приходилось сражаться самой. Я охотилась за тем, что другим приносили на блюдечке. Я считаю, что по этой причине мои познания – хоть и ограниченные – обладают дополнительной ценностью и важностью. Я уважаю Ваши решения, но осмелюсь просить Вас пересмотреть их. Кого бы Вы предпочли? Ученицу, которая способна повторять правильные ответы, потому что наставница за огромное жалованье хорошенько ее выдрессировала, или ученицу, которой приходилось сражаться и драться ради того, чтобы что-то узнать?

      Заверяю, одна из них оценит Ваши наставления куда выше, чем другая.

      Шаллан подняла кисть. Теперь, когда девушка осмысливала свои доводы, они казались несовершенными. Может ли невежество понравиться Ясне? И все-таки интуиция подсказывала, что так правильно, хоть письмо и было ложью. Ложью, сооруженной из правды. Она ведь явилась сюда не ради того, чему могла научить ее Ясна. Шаллан пришла обворовать еретичку.

      Ощутив болезненный укол совести, Шаллан едва не скомкала страницу. Шаги в коридоре снаружи вынудили ее замереть. Она вскочила, завертелась, прижав защищенную руку к груди. Девушка не могла подыскать нужные слова, чтобы объяснить свое присутствие Ясне Холин.

      Свет и тени заиграли в коридоре, а потом кто-то робко заглянул в альков, держа в руке единственную сферу, излучавшую белый свет. Это была не Ясна. Это оказался мужчина двадцати с небольшим лет, в простом сером одеянии. Ревнитель. Шаллан расслабилась.

      Молодой человек ее заметил. У него было узкое лицо с проницательными синими глазами. Короткая ровная борода, голова обрита.

      – Ох, прошу прощения, светлость, – проговорил он тоном, выдававшим образованного и вежливого человека. – Я думал, это альков Ясны Холин.

      – Так