Путь королей. Брендон Сандерсон

Садеас?

      Отец не ответил. Он продолжал идти через плато, пока не вышел на край расщелины. Адолин присоединился к нему, выжидая. Через несколько секунд кто-то приблизился к ним, бряцая осколочным доспехом; рядом с Далинаром на краю пропасти показался Садеас. Адолин сузил глаза, увидев его, а Садеас приподнял бровь, но ничего не сказал по поводу его присутствия.

      – Далинар, – проговорил князь, обратив взгляд на Равнины.

      – Садеас, – резковато ответил тот.

      – Ты говорил с Вамой?

      – Да. Он понял, к чему я веду.

      – Еще бы он не понял. – В голосе Садеаса проскользнули веселые нотки. – Я другого и не ждал.

      – Ты сообщил ему, что поднимаешь цены на древесину?

      Садеас контролировал единственный большой лес в округе.

      – Удваиваю, – уточнил он.

      Адолин бросил взгляд через плечо. Вама наблюдал за ними, и лицо у него было мрачное, как небо во время Великой бури, а вокруг из земли выбирались спрены гнева, похожие на лужицы кипящей крови. Далинар и Садеас вместе послали ему недвусмысленное сообщение. «Выходит, за этим его и пригласили поохотиться, – понял Адолин. – Чтобы обыграть».

      – Это сработает? – спросил Далинар.

      – Уверен, что да, – ответил Садеас. – Если на Ваму слегка надавить, он становится довольно сговорчивым… Князь поймет, что лучше использовать духозаклинатели, чем тратить целое состояние на устройство линии снабжения, что потянется до самого Алеткара.

      – Возможно, нам следует рассказывать королю о таких вещах. – Далинар посмотрел на короля, который стоял посреди павильона, понятия не имея о том, что произошло.

      Садеас вздохнул:

      – Я пытался, но его разум не приспособлен для такой работы. Пусть мальчик занимается своими делами. Он ведь только и думает что о великих идеалах справедливости и о том, как держать меч повыше, когда скачешь на врагов отца.

      – В последнее время его меньше заботят паршенди, чем убийцы, подкрадывающиеся в ночи. То, как он ими одержим, меня тревожит. Я не понимаю, откуда это берется.

      Садеас рассмеялся:

      – Далинар, ты серьезно?!

      – Я всегда серьезен.

      – Знаю, знаю. Но ты ведь не можешь не понимать, что порождает его одержимость?

      – То, как убили его отца?

      – То, как с ним обращается его собственный дядя! Тысяча солдат? Остановки на каждом плато, чтобы солдаты «обезопасили» следующее? Как это называется, Далинар?

      – Предпочитаю быть осторожным.

      – Другие называют такое одержимостью.

      – Заповеди…

      – Заповеди – просто идеализированная чушь, – перебил Садеас, – которую сочинили поэты, чтобы описать то, как все должно быть устроено, по их мнению.

      – Гавилар в них верил.

      – Сам знаешь, что из этого вышло.

      – А где был ты, Садеас, когда он сражался за свою жизнь?

      Садеас прищурился:

      – Опять возьмемся за старое, да? Как бывшие любовники, случайно повстречавшие друг друга на пиру?

      Далинар не ответил. Адолин