Операция начнется в подень. Олег Красин

столом начальника колонии висел на красном фоне позолоченный двуглавый герб, вырезанный из дерева зеками. Подойдя к шкафу со вставленными прозрачными стёклами, Егоров показал лежавшие там кружки, стальные ножи, разные фигурки из дерева и кости, несколько изделий из трикотажа. В углу небольшой стопкой лежали деревянные шахматы. Верхнюю коробку с шахматами он достал и вручил Усольцеву:

      – Это наш подарок, чем богаты – тем и рады!

      – Спасибо! – ответил Усольцев и передал шахматы Куроедову – он не любил, когда были заняты руки, и только потом похвалил: – Да, сработано на совесть!

      – Знаете, тут есть такие умельцы, блоху подкуют – заняться-то ведь особо нечем. А хотите, я вас зековским чаем угощу? – внезапно спросил Егоров. – Учтите, если надо будет навести с ними мосты, придётся наших подопечных угощать чифирём.

      – Не стоит, Леонид Петрович, – предупредил капитан Куроедов. – Сердце потом будет колотиться как бешеное, я пробовал…

      Усольцев и без предупреждения Куроедова знал, что представляет собой чифирь, поэтому вежливо отклонил предложение начальника колонии.

      – Товарищ полковник, – заявил он, – хотел обсудить с вами один вопрос.

      – Конечно, конечно! – согласился Егоров.

      Они сели за стол.

      Усольцев старался говорить веско и убедительно.

      – Нам, нашему ведомству, для оперативных целей нужно два ваших заключённых на непродолжительное время. Конкретно для чего, как вы понимаете, я не могу сообщить, но обещаю, что они будут находиться под плотным контролем.

      Произнеся ещё несколько дежурных фраз о необходимости тесного сотрудничества двух служб, которое должно послужить на пользу обществу, Усольцев умолк.

      – Ну, вы знаете, у нас не дом отдыха и не проходной двор, – нахмурился Егоров, которому просьба эфэскашника не пришлась по душе, более того, показалась странной, – мы не можем устраивать прогулки, свободные гуляния. У нас всё-таки режим, пусть колония и не строгого, а общего режима. Каждый выход заключённого из зоны на свободу отслеживается не только нами, но и теми, кто остался. Потом они задаются вопросом: «А за какие такие заслуги отпустили Иванова в отпуск, особенно если это не очередной, а краткосрочный?» Так лёгко отсюда не выходят и сюда не возвращаются.

      Егоров замолк и строго посмотрел на Усольцева. Вид полковника выражал полную непреклонность, педантизм старого служаки, твёрдо стоящего на страже закона. Вид его говорил, что никакие контрразведчики не смогут помешать ему исполнять свои обязанности.

      С досадой уяснив, что с полковником не получится договориться легко, с первого раза, Усольцев покраснел, нахмурился, настроился на долгий разговор. Он хотел прибегнуть к разным убедительным аргументам, но неожиданно вмешался Куроедов.

      – Николай Сергеевич, – подал голос капитан, – а каким образом были отпущены из третьего отряда осуждённые Коляда и Евстифеев? Насколько я знаю, их опустили с вашего разрешения в краткосрочный отпуск.

      – Да, –