По ту сторону одномерности. Сердце и разум в христианстве. Дмитрий Николаевич Герасимов

5. «Сердце открывает Бога, а вовсе не разум» – так говорил Б. Паскаль. Это же в конце концов повторит и И. Кант. Однако у немецкого мыслителя, в отличие от Б. Паскаля, был отчетливо сформулирован тот самый дуализм, который свое разрешение мог найти и нашел лишь в теории ценностей, – дуализм явления и «вещи в себе». Противопоставив ценность и истину (знание), И. Кант сделал первый необходимый шаг в построении теории ценностей – вывел проблему ценностей за пределы гносеологии вообще. Однако сам И. Кант не знал еще другого понятия ценности, кроме классического «долженствования». Поэтому, стремясь сохранить основное содержание христианской этики6, единственное, что он мог сделать – это развести понятия бытия и долженствования. Что он и сделал, тем самым создав предпосылки для построения теории ценностей. По этому же пути пошли и неокантианцы – В. Виндельбанд, Г. Риккерт и Г. Коген, сохранившие кантовское понимание ценности в качестве надвременного и надбытийного значения, идеала, носителем которого является не индивидуальный, а трансцендентальный субъект – «сознание вообще» как источник и основа всех норм человеческой деятельности7. Значение здесь имеет однако то, что благодаря неокантианскому «стоимостному» решению проблемы ценности, последняя вообще была впервые введена в философско-теоретическое осмысление8, открыв так называемый третий – собственно аксиологический – этап (со второй половины XIX в.) в развитии философской аксиологии9. Не менее существенно и то, что философы, непосредственно продолжившие дело И. Канта, разделили мир (в соответствии с тем видением, которое возникло в христианстве!) на две части: на мир бытия (действительности, существования) и мир ценности, которая выпадает из сферы бытия10, что, собственно, и послужило толчком для развития теории ценностей.

      Позднее представители другого влиятельного философского течения ХХ в. – феноменологии, отходят от характерного для первоначальной теории ценностей сближения ценности и смысла. Уже учитель Э. Гуссерля Ф. Брентано критиковал И. Канта и его последователей за то, что они интеллектуализируют понятие ценности, поскольку видят источник его в разумной воле, тогда как в действительности источником ценности являются эмоциональные акты предпочтения (любви) и отвращения (ненависти). В противоположность неокантианцам Ф. Брентано, Э. Гуссерль, М. Шелер и Н. Гартман были убеждены в объективном, сверхэмпирическом характере «чистого чувства». Согласно М. Шелеру (который и был первым философом, «открывшим» логику сердца у Б. Паскаля), любовь и ненависть суть «содержательные априори», последний фундамент всякого другого априоризма11. При этом, будучи объективными, все ценности личны, поскольку, по М. Шелеру, имеют своей основой ценность божественной личности – бесконечного личного духа, который есть любовь12.

      К началу

6

Гайденко П. П. Нравственная природа человека в европейской традиции XIX – XX вв. // Этическая мысль: Ежегодник. М.: ИФ РАН, 2000. С. 98.

7

Подробнее: Гайденко П. П. Указ соч. С. 99—102.

8

Уже для введшего впервые термин «ценности» немецкого религиозного философа Р. Г. Лотце (учителя В. Виндельбанда), соединившего в своем учении Г. В. Лейбница с И. Кантом, определяющую роль играет различение «значимости» (Geltung), как специфической характеристики мыслительного содержания, и «ценности» (Wert).

9

Рыбаков Н. С. Ценность и смысл // Философская мысль. №1. Уфа, 2001. С. 11.

10

Там же. С. 12.

11

Гайденко П. П. Нравственная природа человека в европейской традиции XIX – XX вв. // Этическая мысль: Ежегодник. М.: ИФ РАН, 2000. С. 102.

12

Там же.