Дороже денег, сильнее любви. Марина Серова

интонаций. И, как правило, он тоже заканчивался тем, что Аньке отпускались все ее школьные грехи – вплоть до полного «выздоровления».

      И вот, когда худенькая (здоровья такой образ жизни не прибавлял) девочка с переброшенными на грудь косичками с грехом пополам перешла в третий класс, в их доме появилась Елена Вадимовна.

* * *

      Анька хорошо помнила тот день: она ползала по разложенным по полу листам картона и, усиленно помогая себе языком, пыталась с помощью отцовских масляных красок изобразить знаменитую битву между индейцами племени черноногих и американскими войсками (об этом захватывающем событии она только что просмотрела фильм), когда услышала над головой спокойный низкий голос:

      – Ну, здравствуй, Аня.

      Подняв голову, девочка увидела перед собой внимательные карие глаза, полукружья изящных бровей и густые каштановые волосы, аккуратно, волосок к волоску, собранные в замысловатую прическу.

      Женщина была неулыбчива, строга и потрясающе красива.

      – Здравствуй…те, – пробормотала Аня, поднимаясь с коленок. Всегда такая боевитая, она вдруг ужасно заробела под этим изучающим взглядом.

      Правда, прошло совсем немного времени, и Анька уже совершенно точно узнала, что эти удивительные глаза вовсе не всегда были такими строгими. Они, эти глаза, излучали и ласку, и тепло, и любовь – девочка очень быстро научилась понимать это и часто, усевшись рядом с Еленой Вадимовной на диване, прижимаясь к ней и чувствуя на своей голове теплую ладонь, гадала: как сейчас смотрит на нее… мама? Задумчиво, ласково или осуждающе? Так тоже случалось, когда в ее дневнике появлялась противная двойка. И тогда, возвращаясь из школы, прежде чем войти в свой подъезд, она несколько раз с тоской обходила двор. Не наказания боялась Анька, не того, что вместо телевизора ее опять засадят за учебник, а этого пугающего перехода, когда теплый, ласкающий свет в глазах Елены Вадимовны сменится холодным неодобрением и в голосе ее прозвучит искренняя обида:

      – Как же так, Аня? Ты же мне обещала!

      Она действительно обещала ей, обещала учиться на одни пятерки («честно-честно!»). Это обещание было торжественно преподнесено Анькой в качестве свадебного подарка папе и Елене Вадимовне. Свадьбы, собственно говоря, никакой не было: просто в один прекрасный день Елена Вадимовна, которая с того памятного дня стала частым гостем в их доме, положила руку на Анькину голову (как девочка любила эту руку!) и, присев рядом с ней на корточки, очень серьезно спросила:

      – Аня… Мы с твоим отцом хотим пожениться. Ты нам разрешаешь? Хочешь, чтобы мы жили все вместе… всегда?

      Глотая невесть откуда взявшиеся слезы (увидев эти слезы, Елена Вадимовна смутилась – в первый и последний раз, сколько ее помнила Анька), девочка схватила ее вторую руку и поцеловала ее…

* * *

      А потом они, все втроем, сидели за празднично накрытым столом на их кухне (просто удивительно, как преобразилась эта всегда неуютная кухня с приходом Елены Вадимовны!) и ели бутерброды, и пили шампанское,