Круглый год с литературой. Квартал второй. Геннадий Красухин

Менять мужа из-за комнаты!

      Мама. Но какая комната!»

      Ну, разумеется, всё здесь взывает к чеховской «Свадьбе». Правы те исследователи, которые на это указывают. И ничто не предвещает их прославленной дилогии об Остапе Бендере.

      Но штука в том, что водевиль написан после дилогии!

      Кризис? Наверное. Ведь ничего лучше «12 стульев» и «Золотого телёнка» они не написали.

      Но, читая «Записные книжки» Ильфа, видишь, как он нащупывает новые для себя с соавтором пути.

      Другое дело, что время, в которое они жили, не способствовало развитию сатирических жанров.

      Мне, например, совсем не нравится их «Одноэтажная Америка». Понятно, что, создавая её, они, как это принято было, отрабатывали социальный заказ – подходили к незнакомой стране с уже готовыми шаблонами её опознавания.

      Я знаю, что во время путешествия по Америке у Ильфа открылся туберкулёз, который и свёл его в могилу.

      Но не потому ли открылась эта смертельная болезнь, что талантливый, остроумный, живой человек должен был проявлять невероятную осмотрительность, чтобы не выйти за отведённые ему рамки.

      Помните, что писал Державин?

      Поймали птичку голосисту

      И ну сжимать ее рукой.

      Пищит бедняжка вместо свисту,

      А ей твердят: Пой, птичка, пой!

      Да, это старая российская болезнь, которую ещё Блок диагностировал применительно к Пушкину: отсутствие воздуха. От неё и сам Блок задохнулся. Похоже, что Ильфу тоже стало нечем дышать.

* * *

      Владимир Фёдорович Саводник в 1898 году издал первый свой стихотворный сборник, а в 1900-м – первую свою научную книгу «Е.А. Баратынский».

      Его «Очерки по истории русской литературы XIX века» (1906), «Хрестоматия по древнерусской литературе» (1908), «Краткий курс истории русской словесности. С древнейших времён до конца XVIII века» (1913) были в статусе официальных учебников. По ним преподавали до конца 20-х годов XX века.

      И немудрено. Сам Саводник обучал словесности в различных институтах. В том числе и в Московском университете.

      После революции Саводник заведовал отделом русской литературы в Румянцевском музее. Позже – в Историческом. Принимал участие в создании 90-томного Толстого. Подготовил комментарий (при участии М.Н. Сперанского) к «Дневнику А.С. Пушкина, 1833–1835. Подготовил со своими обширными комментариями издание «Анны Карениной».

      Стихи он писал не часто. Порой – неплохие:

      Какая тишина! Лениво и несмело

      За валом вал идёт к уснувшим берегам,

      И небо яркое над бездной онемело,

      Как обезлюдевший, залитый светом храм.

      Вокруг – немой простор: спокойно дышит море,

      И эхо чуткое в скалах забылось сном;

      Один лишь дальний чёлн маячит на просторе,

      Сверкая парусом, как трепетным крылом.

      И радость тихая мне душу наполняет,

      Как светлый благовест, услышанный сквозь сон,

      И, точно лёд весной, тоска бессильно тает, —

      И с новой верою гляжу на небосклон.

      Но там, во мгле души, там, в тайниках сознанья,

      Она живёт ещё, печаль