Сарум. Роман об Англии. Эдвард Резерфорд

прошептала Катеш.

      В начале лета Нума отвел жрецам овцу, чтобы боги проявили милость к нерожденному младенцу.

      Хотя в Саруме по-прежнему властвовал обезумевший вождь, отправляя своих наложниц на священный алтарь, Нуму переполняло счастье. Он часто приводил в святилище малыша Нумати, как две капли воды похожего на отца, и строители с улыбкой глядели на две нелепые фигурки, вперевалочку бродящие по хенджу. Нумати ловко лепил из глины всевозможные игрушки.

      – Вырастет, станет мастером-каменщиком, – гордо заявлял Нума. – Во всем отца превзойдет.

      Он подводил малыша к огромным сарсенам и подробно объяснял, как обтесывали и перетаскивали серых исполинов.

      – Я научу тебя работать с камнем, – обещал он. – Будешь мне помогать, святилище вместе построим.

      За долгие годы строительства Нума проникся любовью к величественному хенджу. Обычным людям не разрешалось входить за земляной вал, окружавший святилище, но мастеру-каменщику было позволено ступить в святая святых, и он с великим почтением взирал на таинства жрецов, что совершались в жертвенном круге, за широким меловым валом, рассеченным дорогой, что стрелой уходила к горизонту. С наступлением сумерек каменщики и работники расходились по домам, а Нума оставался и наблюдал за священнодействиями молчаливых служителей богов. На святилище опускалась волшебная тишина, дневной свет угасал, и темнеющие небеса куполом накрывали меловой круг и величественные сарсены.

      Каждый день на рассвете жрецы отмечали место восхождения солнца и положение светила по отношению к пятидесяти шести деревянным столбам, вкопанным внутри мелового круга, ведя точный отсчет дням и месяцам года. Со временем и Нума постиг это искусство, но некоторые действия жрецов по-прежнему ввергали его в недоумение. В закатных сумерках жрецы с охапками колышков и мотками льняной бечевы уходили на взгорье, откуда всю ночь до самого рассвета наблюдали за звездами и за движением луны и планет, отмечая их положение колышками; протянутая между кольями бечева сплеталась в запутанную сеть.

      – Странные они, эти жрецы, – изумленно вздыхал Нума, возвращаясь домой.

      В середине лета Нума, разглядывая тяжелый живот жены, восхищенно заметил:

      – Мальчик родится, еще один каменщик!

      – А если девочка? – рассмеялась Катеш.

      – Ну или девочка, – согласился он. – Такая же красавица, как ты!

      Однажды Нума погладил живот жены и почувствовал, как брыкается ребенок.

      – Надо же, какой сильный! – удивился каменщик. – Нумати был спокойнее. А когда малыш родится?

      – Месяца через два, – пожала плечами Катеш.

      – Нет, Нумати был спокойнее, – повторил каменщик.

      Однако, вернувшись в святилище, он неожиданно сообразил, что Катеш ошиблась в сроках, – судя по положению солнца над полукругом пятидесяти шести столбиков, с возвращения Нумы из каменоломни прошло всего полгода, так что ребенок родится не через два, а через три месяца.

      – Ничего,