Весенний подарок. Лучшие романы о любви для девочек. Ирина Щеглова

сделаться маленькой-маленькой, чтобы никто не мог ее заметить и связать с ней эти ужасные розовые буквы. Поскольку маленькой сделаться ей не удалось, она низко-низко опустила голову и рысью побежала со двора на улицу. Остановившись только на крыльце школы, она тяжело дышала и раздумывала, кто же мог такое натворить и что будет, когда надпись увидит мама. Хоть домой не ходи…

      Неужели это написал Орловский? Вряд ли… Ему это ни к чему, он уже все ей сказал. Тогда, может быть, Кривая Ручка? Милка же говорила, что скалярий он ей принес недаром. Нет… не может быть… Такие большие буквы и такой маленький Карлсон… Свой голос за нее, кажется, отдал еще и Феликс, но, скорее всего, его выбор не имеет никакого отношения к чувствам. Просто ему показалось, что Марина сможет хорошо сыграть царевну, только и всего. И вообще, у него со Слесаренко роман. Значит… значит, автор розового послания Богдан…

      У Марины совсем упало сердце. Зачем он это сделал? Ей не нужны такие демонстративные доказательства! Лучше бы он сказал то же самое ей наедине. Что с ней сегодня сделает мама? Только бы не выбросила Бусю! Она давно грозится это сделать. Ленивая Муська без конца спит, а темпераментная Буся разодрала обивку дивана, двух кресел и обои в углу прихожей. Вчера вечером мама как раз говорила, что Буська скоро допрыгается.

      Марина хотела зайти в дверь школы, но, что называется, приросла к крыльцу. По его высокой лестнице взбегал Богдан. Маринины губы начали складываться в улыбку, которая вынуждена была тут же, едва родившись, умереть. Богдан Рыбарев, не глядя на Митрофанову, прошел мимо и исчез в дверях школы. Марина проводила его широко распахнутыми глазами и осталась стоять, олицетворяя всем своим видом глубочайшее потрясение. В эдаком аллегорическом виде ее и застала Милка Константинова.

      – Чем это ты такая оглоушенная? – весело спросила она и пристроилась у перил рядом с Мариной.

      – Я ничего не понимаю… – только и могла прошептать Митрофанова.

      – Честно говоря, я тоже, – согласилась Милка. – Я тебе еще вчера хотела позвонить, но… некогда было…

      Константиновой очень хотелось, чтобы Марина спросила, чем же она была так сильно занята, но Митрофанова промолчала.

      – Конечно, после того как Орловский тебе прилюдно в любви признался, про других тебе слушать уже неинтересно, – обиженно прогундосила Милка.

      Марина с похоронным лицом посмотрела на подругу и сказала:

      – Ты же знаешь, что мне нет дела до Орловского.

      – Ну и дура.

      – Ага… – согласилась Марина, нисколько не обидевшись.

      – Ну… раз мы с тобой совершенно солидарны в этом вопросе, может быть, ты наконец спросишь меня, что я вчера делала?

      – А что ты вчера делала? – послушно спросила Марина.

      – С Василием гуляла, вот что!

      – С каким еще Василием?

      – Ну даешь! С Курослеповым!

      – С Курой, что ли? – на всякий случай уточнила Марина.

      – Знаешь, мне кажется, что это прозвище к нему совершенно не подходит. Мы уже давно выросли из