Рассказы. Миниатюры. Галина Семеновна Сафонова-Пирус

согласна… Лучше – о пробке? Хорошо, этот мой сюжет почти смонтирован, так что пора и к финалу. Но прежде прочитаю тебе еще одну, уже мажорную и предпоследнюю запись, которую я сделала после нашей… я, Валюшка, Фима, вылазки в лес. Может, она и не совсем здесь монтируется, но жаль не вставить в этот сюжет.

      «Прекрасный сентябрьский день! Мы бредём в молодой посадке леса. Какие же ярко-зеленые и стройные крепыши эти молодые ёлочки! Да еще вокруг – вереск стайками, шуршащий мох под ногами! Красота!.. А если остановиться и вот так прислониться к березке? Ну да, и вовсе…

      – Валюш, какая же убаюкивающая благодать вокруг, да?

      – И даже тонет в этой благодати звучание моей натянутой струны, – она тоже прислоняется к березке: – Звучание глухое, тревожное.

      – Ты всё о том же? Опять у Ефима нет приработков?

      – Нет, о другом я… к этому уже почти привыкла. Я же его понимаю: людям нравятся картины… как размалёванные яркие фотографии, а он совсем не так пишет. А тревожно мне… Знаешь, последнее время всё чаще мелькает: а любил ли меня Фимка?.. хотя и слышала не раз: «Умереть бы нам в один день!» Ведь если любят, то… А вот и он из-за ёлки появился. Ну что, в этой убаюкивающей благодати, прямо на этой чудесной поляне, легко и весело спросить его об этом?

      – Попробуй.

      – Фимушка, – Валюша улыбается и голос её становится похожим на урчание кошки, – а может, ты меня и не любил, а просто ценил мои достоинства?

      Приостановился. Блеснул очками. Не ответил. Скрылся за ёлкой.

      – Вот те раз! Похоже, твой Фима почувствовал неладное и испугался. Но ты…

      – А я-то надеялась, что спросит: почему, мол, так думаешь? Тогда прямо здесь, среди этих веселеньких елочек, и сказала бы легко и шутя: маловато, мол, защищал от безденежья, не возил на юга, чтобы хоть там почувствовала себя женщиной, а не…

      – Да ладно, как-нибудь еще… в другой раз спросишь.

      – Ладно, так ладно. А сейчас пропою-ка: вот упаду лицом в траву и зарыдаю… наяву! Услышит ли?

      – Нет, кажется.

      – Ну, что ж, тогда присяду у этой березки, прислонюсь к ней и, рассмеявшись… ха-ха-ха!.. крикну: ну, коль молчишь, иди сюда, обедать будем, как всегда.

      – «Обедать» твой Фима обязательно услышит.

      Ага, показался, подошел, снял рюкзак, сел рядом и тоже – к березе спиной.

      – Ну тогда, Валенька, не сбиваясь с поэтического размера, скажи: а вот и термос наш китайский, и бутерброды с колбасой.

      Как же не хотелось омрачить ту тишь да благодать проблемами!»

      Ну вот, после такого мажора, можно – и к пробке… что от «Шампанского», но дальше, к сожалению, без минора – никак.

      А потому, что «события разворачивались стремительно и бесповоротно». И об этом вначале – вот эти два отрывка из моей последней записи о Валентине:

      «У Ефима – неглубокий инсульт.