Падение Царьграда. Льюис Уоллес

Индии вернулся в свою палатку, где уже все было приготовлено для приема приглашенного им гостя.

      V. Князь и Эмир

      Приемная в палатке князя Индии была блестяще освещена шестью лампами, при свете которых рельефно выступала пестрота красок развешанных вокруг стен дорогих шалей. На богатом ковре сидели рядом князь и эмир, а перед ними, на низеньком столике, сверкавшем белизной слоновой кости, стояли корзинки с виноградом, фигами и финиками из Медины, тарелка с сухими лепешками, два кубка и три кружки с медом, водой и соком гранатов. В те времена на Востоке еще не знали ни кофе, ни табака, которыми теперь его обитатели утешают свою жизнь, но фрукты, мед и различные воды вполне заменяли их. Гость и хозяин, по-видимому, совершенно уже подружились и разговаривали друг с другом как старые приятели.

      – А что, эмир, – спросил князь, – чума уже прекратилась?

      – Нет, она свирепствует еще сильнее, хаджи. Прежде ей подвергались только отставшие от каравана люди, а теперь она поражает всех без разбора. Вчера мы подобрали богатого и знатного паломника, которого носильщики бросили на дороге мертвым.

      – Может быть, его убили?

      – Нет, на нем найдено много золота.

      – Может быть, у него взяли другие драгоценности?

      – Нет, все оказалось при нем.

      – А куда все это дели?

      – Принесли ко мне, и оно находится в моей палатке, так как по закону все имущество умершего паломника поступает в собственность эмира эль-хаджи.

      – Бич Божий, именуемый чумой, имеет свои законы, и один из них обязывает нас закапывать в землю или сжигать все, что принадлежало умершему.

      – Но, хаджи, есть еще высший закон, – сказал с улыбкой эмир.

      – Не обижайся, эмир, я не думаю, чтобы ты опасался чего-либо. Позволь мне, эмир, спросить тебя еще об одном, но лично касающемся тебя предмете.

      – Спрашивай, я отвечу откровенно, да поможет мне в этом пророк!

      – Да будет благословенно имя пророка! Верь мне, эмир, что я никогда не задал бы тебе этого вопроса, если бы твоя речь не напоминала той музыкальной страны, которую называют Италией. Мне известно, что твой повелитель султан имеет на своей службе многих храбрых воинов, которые принадлежат не только к его обширным владениям, а даже христианским странам. Поэтому скажи, откуда ты?

      – Мне ответить нетрудно, – произнес эмир без малейшего колебания, – я сам не знаю своей родины. Не ты первый указываешь на итальянский акцент моей речи, и я не имею ничего против того, чтобы быть итальянцем, а так как случайно я научился говорить по-итальянски, то мы можем, хаджи, говорить с тобой на этом языке, если ты его предпочитаешь.

      – С удовольствием, хотя тебе нечего бояться, чтобы нас подслушали, так как прислуживающий нам Нило – глухой и немой от рождения.

      – Мои первые воспоминания, – продолжал эмир, совершенно легко переходя на итальянский язык, – ограничиваются тем, что я вижу себя на руках женщины под голубым небом,