Волчий след. Асламбек Абдулаев

понюхать дали.

      А затем ее же десять лет

      С кровью у народа отнимали!

      Десять лет лишений и страданий.

      Десять лет! Их не вернуть назад.

      Кто виновен в этой нашей драме?

      Так ли уж никто не виноват?

      Сократили жизнь, не в этом суть:

      Десять лет бомбили, измывались!

      Без ответа заданный вопрос.

      Обвиненья – есть, нет извинений!

      Извиниться? – Да, признать свою вину.

      А когда ее вы признавали?

      Вы историю меняли каждый раз,

      От грехов своих избавиться желали!

      Вы, печальной судьбы моей славные парни…

      Вы, печальной судьбы моей славные парни,

      Не страницами – главами вас я терял,

      Стали жизни тома и пусты, и бездарны,

      Будто я свою жизнь с седины начинал.

      Вас «ушли»… Но закон нашей памяти вечен,

      В этом списке суровом мужчины одни.

      Наркоман или псих среди них не замечен,

      Это были цветущие парни Чечни!

      Берегите живых

      Звонок нежданный – как тяжёлый молот:

      – Алло, простите, нет его уже.

      И в тёмной пустоте – могильный холод…

      Печаль и скорбь… и мысли о душе.

      И в памяти своей всю жизнь перебирая,

      Величину потери обретёшь.

      Цени живых, как день весенний мая,

      Звонком ушедших к жизни не вернёшь.

      Народ

      Я в мужестве твоём не сомневался,

      Народ чеченский, у тебя в крови

      Ещё запас терпения остался,

      В аду спасённый силою любви.

      Я видел сам: врачи из-под бомбёжки

      В больницу двух мальчишек привезли.

      Я видел их кровавые ладошки

      И лица их черней самой земли.

      Свидетель Бог: при виде этой пары,

      С носилками встречая у дверей,

      Испуганно застыли санитары,

      И доктора кричали им: «Скорей!»

      Читатель мой, я твой покой нарушу:

      Тот младшенький, трёхлетний мальчик, тот

      Воды просил… У старшего наружу

      Осколочным был вывернут живот.

      От смертной пытки повзрослев невольно,

      Губами, почерневшими, как ночь,

      Шепнул он: «Доктор, мне совсем не больно.

      Сначала надо младшему помочь».

      Я в мужестве твоём не сомневался,

      Народ чеченский, у тебя в крови

      Ещё запас терпения остался,

      В аду спасенный силою любви!

      Город боли

      Город мой, за что ты был разрушен?

      Просто не дано умом понять!

      Здесь словарь какой-то новый нужен,

      Чтобы стыд хоть как-то описать.

      Проникаюсь сам к себе презреньем,

      Город окровавленный, прости,

      Что мне не хватило сил для мщенья,

      Чтоб тебя от варваров спасти.

      Покрываю сам себя позором,

      Смысла этой драмы не пойму —

      Почему? Кому мешал мой город?

      Кто затеял подлую войну?

      Посвящение

      Нальчанам

      В