Анжелика и заговор теней. Анн Голон

и на эти дикие края наложил свою печать. Сейчас они готовились к поединку с его всемогуществом, и Жоффрей только что заявил, что решил, после стольких лет, встретить его с открытым забралом. Значит, предстоит решающая битва?

      До нее снова долетел любимый голос Жоффрея, чуть приглушенный, но такой нежный и ласковый:

      – Вы замерзнете, дорогая. Идите в каюту и согрейтесь. Я скоро вас догоню.

      В кормовом салоне «Голдсборо» на массивном треножнике стояла жаровня, распространяя уютное тепло. Под приподнятым парчовым пологом алькова виднелось мягкое одеяло на простынях, отделанных кружевами и мехом.

      Салон был полон красивых вещей. В свете корабельных сигнальных фонарей, проникавшем сквозь большие окна, поблескивала бронза и позолота мебели и корешки книг в шкафу палисандрового дерева.

      Всякий раз, входя в салон, Анжелика испытывала чувство защищенности и благополучия.

      Она бросила плащ на спинку кресла, подошла к алькову и принялась раздеваться. И тут же приуныла. Умницы Йоланда и Дельфина были правы. Снять эти новомодные пышные туалеты оказалось делом нелегким: надо было либо иметь не одну горничную, либо обладать гибкостью змеи, чтобы самой расстегнуть все крючки и застежки, и терпением муравья, чтобы вынуть, не растеряв ни одной, все шпильки и булавки. Она сегодня устала к вечеру, а потому отступила перед этой затеей. Усевшись на край постели, Анжелика спустила подвязки с чулок из лионского шелка. Она знала, почему отказалась от помощи двух девушек, готовых помочь. А надо было соглашаться. Где это видано, чтобы знатная дама занималась своим туалетом без помощи хотя бы одной горничной? Во времена Отеля Веселой Науки у нее была Марго, а когда она стала мадам дю Плесси-Бельер и ездила ко двору, у нее, помимо Жавотты, которая потом вышла замуж за кондитера Давида Шайу, имелся целый рой девиц. Из-за их болтовни и нерасторопности она тратила уйму времени, но без них было не обойтись, если хочешь быть одетой по моде и затмить соперниц под версальскими люстрами. В Квебеке будет то же самое. Ей надо держать марку. Как жаль, что она не смогла взять с собой Эльвиру или мадам Жонас! С ними можно было не опасаться бестактности. Но обе они принадлежали к реформатской религии, и для них тоже – бедные отважные женщины могли стать дичью для властей и попасть на галеры – воздух Новой Франции был вреден.

      Анжелика извернулась, и ей удалось расстегнуть на спине несколько крючков. Потом она вытащила все булавки из нагрудного пластрона, отделанного жемчугом, справилась наконец с лифом, обшитым шелком, и высвободила грудь и руки. Со вздохом облегчения она, как и все женщины, только что снявшие корсет, принялась растирать тело. Надо снова привыкать к корсету. Но это пустяки. Она с радостью наденет любой сложный туалет, лишь бы это не было сопряжено с необходимостью прибегать к чужой помощи. Нынче утром одеться ей помогал Жоффрей. Но она не могла все время его просить, хотя у него получалось очень ловко. Необходимо кого-нибудь найти. Но для этого надо было преодолеть еще одну преграду: страх показать то, что никому нельзя было показывать. Она провела рукой