Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов. Борис Пастернак

(?) опыт: опыт опасных – чуть ли не смертных – игр.

      Сумейте, наконец, быть тем, кому это нужно слышать, тем бездонным чаном, ничего не задерживающим (читайте ВНИМАТЕЛЬНО!!!), чтобы сквозь Вас – как сквозь Бога – ПРОРВОЙ!

      Ведь знаете: И́СКОСА – всё очень просто, мое «в упор» всегда встречало ИСКОСА, робкую людскую кось. Когда нужно было слушать – приглядывались, сбивая меня с голосу.

      – Устала. – И лист кончается. – Стихи пришлю, только не сейчас.

М.Ц.

      Письмо 8

      Прага, 15 нов. февраля 1923 г.

      Цветаева – Пастернаку

      Долетела Ваша открытка с ответными крышами. – А все-таки я Вас с крышами перекричу! – Нате, любуйтесь!

      Недоразумение выяснилось: письма просто встретились (разминулись). С Э<ренбур>гом у нас вышло наоборот, т. е. не с письмами вышло, а с людьми!

      Пишу Вам после долгого трудового дня, лягу и буду утешаться «описью Вашего стихотворного имущества», – поразительно утешает от всех других имуществ: наличности их и отсутствия!

      До свидания. Еще одно письмо за мной: стихи.

М.Ц.

      Письмо 9

      22 февраля 1923 г.

      Пастернак – Цветаевой

      Дорогая Марина Ивановна!

      Хотя бы даже из одного любопытства только, не ждите от меня немедленного ответа на письма, потому что, будучи без сравненья ниже Вас и Ваших представлений, я не принадлежу сейчас, как мне бы того хотелось, – ни Вам, ни им. Я не могу не предполагать у Вас некоторого ожиданья письма по причине того трудно сдерживаемого нетерпенья, с каким сам я жду и ищу за него приняться, и Вы простите мне этот неловкий, но естественный перенос моих собственных чувств с себя на Вас. Целую Вашу руку. До скорого свиданья.

Ваш Б.П.

      Письмо 10

      <кон. февраля 1923 г.>

      Цветаева – Пастернаку

      Любезность или нежелание огорчить? Робость <вариант: глухота> – или нежелание принять?

      А знаете, как это называется? Соблазн избытком. Из всех за жизнь – только один вместил: 61 г. от роду и – очевидно – миллиардер, т. е. привыкший.

      А у Вас же великолепный выход: что́ превышает – пусть идет на долю Гения. Он вместит (бездонен).

      Это не игра, п.ч. на игру нужен досуг. Я же задушена насущностями, от стихов до вынесения помоев, до глубокой ночи. Это кровное. Если хотите: кровная игра. Для меня всегда важно прилагательное.

      Отношение к Вам я считаю срывом, – м.б. и ввысь. (Вряд ли.)

* * *

      Я не в том возрасте, когда есть человеч<еские> ист<ины>.

* * *

      Я не тот (я другой!) – тогда радуюсь. Но чаще не тот – просто никто. Тогда грущу и отступаюсь.

      Письмо 11

      6 марта 1923 г.

      Пастернак – Цветаевой

      Дорогая Марина Ивановна!

      Мы уезжаем 18 марта. В мае 1925 года я увижу Вас в Веймаре, даже и в том случае, если мы свидимся с Вами на днях. Этого последнего я бы желал всей душою. Я не боюсь того, что мне станет после этого трудней уезжать отсюда, потому