Наследство последнего императора. Николай Волынский

был протянут кабель. Стоит неприятельскому кораблю войти, в Кронштадте включат рубильник и мины сработают, причем не все, а лишь те, что оказались под корпусом конкретного корабля. Такая же система была развернута и на Черном море, заблокировав важнейшие порты. Там этим занимался ученик фон Эссена по минному делу – адмирал Колчак.

      Фон Эссен был хорошим стратегом и поэтому безошибочно прогнозировал грядущую катастрофу. Революции не избежать, несмотря на то, что 17 октября 1905 года император подарил России ублюдочные и именно поэтому бесполезные демократические реформы. Больше ничего Николай II менять в России не хотел, так как считал, и вполне обоснованно, что дальнейшая либерализация, даже самая осторожная, погубит самодержавие, а вместе с ним и Россию как государство. Но без конституционных и социальных реформ, Империя тоже была обречена.

      Поэтому фон Эссен и пришел к выводу, что революция неизбежна. Ее хотела вся Россия. К революции призывало наиболее просвещенное дворянство, которое находилось, прежде всего, под сильнейшим влиянием разрушительных статей графа Льва Толстого, обращенных против Синода и Самодержавия. В столице профессура, собирающаяся вокруг профессора-марксиста Петра Струве, автора «Манифеста Российской социал-демократической рабочей партии», изучала, усваивала и распространяла марксистские идеи, проповедовала социализм. Крестьяне все настойчивее требовали черного передела земли, которой они в большинстве своем так и не получили после отмены крепостного права. Но так как ни царь, ни его правительство не оставляли мужику никаких надежд, то крестьянство приступило к массовым «иллюминациям» – поджогу помещичьих усадеб. Сейчас им терять было нечего – столыпинские реформы разрушили крестьянскую общину и нанесли сельскому хозяйству сокрушительный удар, от которого оно не оправиться уже смогло. Деревня была разорена. И даже необычайно благоприятный, просто-таки волшебный 1913 год, когда во многих хозяйствах удалось собрать двойной урожай, ничего к лучшему не изменил. Революции требовали рабочие, потерявшие после 9 января 1905 года страх перед Государем Императором и вообще перед всяким начальством. Революции требовали мещане, студенты, писатели, художники, о ней как о неотвратимой необходимости твердили даже члены Дома Романовых. В обществе стало неприличным говорить что-либо положительное о царствующей династии. Стоило, например, писателю Николаю Лескову публично заявить о своих монархических взглядах, от него отвернулся весь Петербург, ему перестали подавать руку. В ту пору в обеих столицах рвали из рук иллюстрированный журнал «Пулемет», который в каждом номере «расстреливал» царя, царицу, их дочерей, которых якобы совратил Распутин…

      В 1915 году Степан Белецкий, начальник департамента полиции и товарищ министра внутренних дел А. Хвостова, записал в своем дневнике: «Время, в которое мне пришлось состоять в должности товарища министра, было переходное. Война затянулась, надежды на скорое и победоносное окончание ее затуманились, патриотический порыв поостыл,