Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор»). Антон Первушин

другу слепо верить,

      даже в то, что не проверить.

      Если врач ты – так иди

      Всех и всюду убеди,

      Что пилот Иван Петров

      Телом и душой здоров.

      Ты ж в угоду аппарату

      Предал клятву Гиппократа.

      Если есть ты замполит

      Чувствуй, чья душа болит,

      Смотри шире на аспект,

      А не спрашивай конспект…

      Самодеятельная баллада понравилась, особенно тем из присутствующих, кто её до сих пор не слышал. Офицеры долго и бурно аплодировали, а гостеприимный командир даже попросил записать слова.

      Импровизированный банкет подходил к завершению, когда во дворе дачи неожиданно появился Владимир Фокин. Поприветствовав участников застолья и вежливо пожелав им приятного аппетита, Фокин подошёл прямо к Громову:

      – Пора, Константин Кириллович.

      Кивнув, тот встал и отложил гитару.

      – Костя, на посошок? – с надеждой вопросил Стуколин.

      Громов оглянулся на выжидательно молчавших лётчиков.

      – Почему бы и нет? Выпьете с нами, товарищ капитан? – спросил он у Фокина.

      – Почему бы и нет? – в тон ему отвечал Фокин; сегодня он был серьёзен как никогда и хмурился озабоченно, наблюдая за тем, как Стуколин разливает водку по стопкам. – Давайте выпьем за удачу, – предложил он, когда получил свою порцию горячительного напитка. – Она всем нам скоро понадобится.

      Они выпили.

      – Сыграйте что-нибудь напоследок, товарищ подполковник, – обратился командир полка к Громову. – Необязательно про авиацию – что-нибудь для души.

      – Дурак ты, Олег, – буркнул Вересов. – Нельзя говорить: «Напоследок» – надо говорить: «До следующего раза».

      Выпив, Громов присел за стол и перебрал струны.

      – До следующего раза? – раздумчиво переспросил он. – Да, до следующего раза…

      Подыгрывая себе, Константин запел:

      Когда надежды поют, как трубы,

      Их зов дурманит, как сладкий дым.

      Они предельны, они сугубы,

      И так несложно поверить им.

      И вот дорога, и вот стоянка.

      Вокзал и площадь – в цветах, в цветах.

      Восток дымится. Прощай, славянка!

      Трубач смеётся, шинель в крестах.

      Воспитан славой, к смертям причастен,

      Попробуй вспомни, ловя цветы,

      Какому зову ты был подвластен,

      Какому слову поверил ты.

      Броня надёжна, тверда осанка.

      Припев беспечен, всё «ай» да «эй»…

      А трубы просят: не плачь, славянка,

      Но как, скажите, не плакать ей!

      Пройдет полвека, другие губы

      Обнимут страстно мундштук другой.

      И вновь надежды поют, как трубы.

      Поди попробуй, поспорь с трубой.

      А век не кончен. Поход не начат.

      Вокзал и площадь – в цветах, в цветах.

      Трубач смеётся, славянка плачет.

      Восток дымится. Земля в крестах.[25]

(Калининградская область, август 2000 года)

      Итак, автоколонна, состоящая из пяти тягачей с трейлерами, остановился на территории Калининградской

25

Стихи Михаила Щербакова.