История города Екатеринослава. Книга первая. Монастырское урочище. А. В. Паншин

который мы сами видели на их соборной Церкви, то рабы пытались отразить силою господ, на супругах которых они женились.

      Тогда господа, разсерженные этим возмутительным поступком, отложили по чьему-то совету в сторону оружие и взялись как имеющие дело со своими рабами только за кнуты и батоги; устрашенные этим рабы обратились в бегство и удалились в некое место, которое и поныне ещё называется Холопий город, то есть крепость Рабов, и стали там защищаться. Но они потерпели поражение и получили от господ заслуженную кару».[71]

      Точно такую же историю, но только в относящуюся к скифам, записал ещё в середине первого тысячелетия до нашей эры древнегреческий историк Геродот:

      «…Скифы 28 лет владычествовали в Верхней Азии. Следуя за киммерийцами, они проникли в Азию и сокрушили державу мидян (до прихода скифов Азией владели мидяне). Когда затем после 28-летнего отсутствия, спустя столько времени, скифы возвратились в свою страну, их ждало бедствие не меньшее, чем война с мидянами: они встретили там сильное вражеское войско. Ведь жены скифов вследствие долгого отсутствия мужей вступили в связь с рабами…

      От этих-то рабов и жен скифов выросло молодое поколение. Узнав свое происхождение, юноши стали противиться скифам, когда те возвратились из Мидии…

      Произошло много сражений, но скифы никак не могли одолеть противников; тогда один из них сказал так: “Что это мы делаем, скифские воины? Мы боремся с нашими собственными рабами! Ведь когда они убивают нас, мы слабеем; если же мы перебьем их, то впредь у нас будет меньше рабов. Поэтому, как мне думается, нужно оставить копья и луки, пусть каждый со своим кнутом пойдет на них. Ведь пока они видели нас вооруженными, они считали себя равными нам, т. е. свободнорожденными. Если же они увидят нас с кнутом вместо оружия, то поймут, что они наши рабы, и, признав это, уже не дерзнут противиться”.

      Услышав эти слова, скифы тотчас последовали его совету. Рабы же, устрашенные этим, забыли о битвах и бежали».[72]

      Такое сходство сказаний двух, казалось бы, разных народов, кажется мне удивительным. Как через огромную череду столетий скифские легенды вошли в предания северной Руси? Такие совпадения явно не случайны, с ними перекликается наблюдение, сделанное выдающимся русским и советским археологом Василием Алексеевичем Городцовым ещё в 1921 году. Учёный обнаружил, что изображения на деревенских северорусских вышивках часто аналогичны изображениям на древних предметах из раскопанных скифских курганов, в частности, известного Чертомлыцкого кургана и других курганов Приднепровья. К тому же, как отметил В. А. Городцов, подобная «русская иконография шитья, насколько известно, оказывается неповторяющейся ни у одной славянской народности Средней Европы…».[73] (Обратите внимание, по наблюдениям знаменитого археолога, ни в сюжетах польских вышивок, ни на украинских рушниках такие элементы не встречались). Не отсюда ли, из этих бездонных глубин народной памяти, черпал

71

Герберштейн. Стр. 119.

72

Геродот. История. Перевод Г. А. Стратановского. «Ладомир», Москва. 2002. Стр. 235.

73

Дако-сарматские религиозные элементы в русском народном творчестве. Труды Исторического музея. Москва. 1926. Стр. 34.