Лесовик. Рудники. Евгений Старухин

взгляд от человека.

      – Что-то вы не защитили меня от Шрама, помощи вашей я не увидел, нож мой вы у Шрама не отобрали. Так за что я платить должен? За лживые обещания?

      – Ну, паренек, ты – борзый! Кто ж против хозяина-то попрет! А вот среди нашего брата тебе будет полная защита.

      – Да другие игроки меня и не трогали, да и потом, что мне может сделать здесь другой игрок?

      – Забавные заблуждения… – Человек усмехнулся и, отвернувшись, сказал уже своим: – Что ж, пусть побудет в своем выдуманном мире. Все равно это ненадолго.

      Гремлин напоследок добавил кое-что от себя:

      – Ты, терпила, учти: наука жизни дорогого стоит, потом плата за охрану будет значительно дороже.

      Человек и орк уже удалялись куда-то в начало барака, к выходу. Гремлин бросился их догонять. А ко мне подошел одноухий, который недавно купил у меня кирку.

      – Ну, ты и дурной! Ты чего это с братвой решил терки устроить?

      – Чего?

      – Я говорю, ты – либо больной на голову, либо отмороженный напрочь… Ты чего смотрящего-то послал?

      – Какого смотрящего?

      – Какого, какого? – передразнил он меня, но все же ответил: – Меченого! Он к тебе только что с шестеркой своей и двумя троллями подваливал. Да вас же весь барак слушал. Тебя теперь ждут тридцать три несчастья на твоей дороге к пайке. Гремлин, ну шестерка который, горазд всякие пакости выдумывать. И некоторые даже со смертельным исходом. Некоторые же просто очень болезненные или же дико неприятные! Тролли же просто будут тебя избивать до полусмерти в штреке, чтобы ты работать не мог. Причем как только ты выздоровеешь, так тебя будет ждать очередная порция боли. Один день – и ты без пайки, так как норму ты не сделал. Второй день – голодный и полудохлый. Норму уже не выполнить. Повар с отказниками не торгует. То есть: нет нормы – нет торговли. А выполнить норму на двадцати процентах нереально. Она же рассчитывалась исходя из твоей сотни. Ну вот и прикинь теперь свое положение.

      – Мда, не очень как-то.

      – Это еще мягко сказано. А если еще учесть, что и охранники тебя теперь не сильно жалуют, с учетом того, что десятнику ты ухо отгрыз, а еще одному охраннику все лицо своим режиком перечеркнул, задев глаз. Так что теперь у нас на шахте два одноглазых охранника, правда, один из них еще и одноухий. Хотя ты теперь вообще без ушей. Второй тебе хотел и глаз выколоть, но Шрам не дал. Он здесь отвечает за имущество, а рабы – это тоже имущество. И портить имущество совсем до непригодного состояния он никому не даст. Так что ты легко отделался.

      Я почему-то не считал, что лишиться обоих ушей – это значит легко отделаться. Хотя по сравнению с лишением глаза, пожалуй, он все же прав. Он, посчитав свою роль просветителя выполненной, поинтересовался:

      – Продашь мне сапоги?

      – Запросто. Два аметиста, и я снимаю мерки.

      – Может, триста руды?

      – Можно и триста руды. Сапоги будут готовы завтра вечером.

      – Тогда и руда будет завтра вечером.

      – Разумеется. До завтра.

      Он ушел обратно, а я улегся и почти уснул, когда