Цвет яблони. Джон Голсуорси

об эмоциях, о чувстве, англичане всегда подозревают, что речь идет о физической чувственности, и это их страшно шокирует. Они боятся страсти, но не сладострастия, – о нет! Лишь бы все удалось скрыть.

      Эшерст ничего не ответил. Он сорвал голубенький цветок и стал сравнивать его с небом. Кукушка закуковала в зеленой гуще ветвей. Небо, цветы, птичьи голоса… Роберт говорит вздор.

      – Пойдем поищем какую-нибудь ферму, где мы могли бы переночевать, сказал Эшерст и в эту минуту заметил девушку, шедшую в их сторону. Четко вырисовывалась она на синем небе, под согнутой в локте рукой – она несла корзинку – тоже виднелся кусочек неба. И Эшерст, невольно и бескорыстно отмечавший все прекрасное, сразу подумал: «Как красиво» Ветер вздувал ее темную шерстяную юбку и трепал синий берет. Ее серая блуза была изношена, башмаки потрескались, маленькие руки огрубели и покраснели, а шея сильно загорела. Темные волосы в беспорядке падали на высокий лоб, подбородок мягко закруглялся, короткая верхняя губка открывала белые зубы. Ресницы у нее были густые и темные, а тонкие брови почти сходились над правильным, прямым носом. Но настоящим чудом казались ее серые глаза, влажные и ясные, как будто впервые открывшиеся в этот день. Она глядела на Эшерста: ее, вероятно, поразил странный хромой человек без шляпы, с откинутыми назад волосами, уставившийся на нее своими огромными глазами. Он не мог снять шляпы, ибо на нем ее не было, а просто поднял руку в знак приветствия и сказал:

      – Не укажете ли вы нам поблизости какую-нибудь ферму, где бы мы могли переночевать? У меня разболелась нога.

      – Здесь неподалеку только наша ферма, сэр, – проговорила она без смущения приятным, очень нежным и звонким голосом.

      – А где это?

      – Вон там дальше, сэр.

      – Не приютите ли вы нас на ночь?

      – Да, я думаю, можно будет.

      – Вы нам покажете дорогу?

      – Да, сэр.

      Эшерст молча захромал вслед за ней, а Гартон продолжал расспросы:

      – Вы уроженка Девоншира?

      – Нет, сэр.

      – А откуда же вы?

      – Из Уэльса.

      – Ага! Я так и думал, что в вас кельтская кровь. Значит, это не ваша ферма?

      – Нет, она принадлежит моей тетке, сэр.

      – И вашему дяде?

      – Он умер.

      – А кто же там живет?

      – Моя тетка и три двоюродных брата.

      – Но дядя ваш был из Девоншира?

      – Да, сэр.

      – Вы давно здесь живете?

      – Семь лет.

      – А вам здесь нравится больше, чем в Уэльсе?

      – Н-не знаю, сэр.

      – Вы, верно, плохо помните те края!

      – О нет! Но там как-то все по-другому.

      – Охотно верю.

      Эшерст вдруг спросил:

      – Сколько вам лет?

      – Семнадцать, сэр.

      – А как вас зовут?

      – Мигэн Дэвид, сэр.

      – Это – Роберт Гартон, а я – Фрэнк Эшерст. Мы хотим