ПЕРВАЯ студия. ВТОРОЙ мхат. Из практики театральных идей XX века. Инна Соловьева

[69].

      Занятия по системе предусматривались и на репетициях «Живого трупа».

      К драме Льва Толстого, которую получили после смерти автора, К. С. и Н. – Д. приступили с желанием восстановить режиссерский союз.

      Ночью после 9 августа 1911 года Немирович писал жене: «Не оттого я устаю, что много работы… А оттого устаю, что все репетиции провожу вместе с Константином. Я с величайшей добросовестностью директора, дорожащего в своем театре таким талантом, как он, поддержал его в том, без чего он все равно не успокоится, т. е. в его системе. И это трудно, а иногда мучительно…»[70].

      Немирович надеялся, что со своим внутренним противодействием справится; надеялся в чем-то Константина Сергеевича переубедить. В первые дни Станиславскому также верилось, что в работе поймут друг друга (оба после кончины Толстого чувствовали себя сиротами, это сродняло). Трещина обозначилась на репетиции «Живого трупа» 9-го.

      В протоколах причина не названа (записано, что шла беседа о ролях и разбивка их на куски). Несколько дней спустя (13-го) К. С. пожалуется жене: «Я в один день так устал от этих убеждений и этой борьбы с тупыми головами, что плюнул, замолчал и перестал ходить на „Живой труп“»[71].

      Трещина все равно появилась бы, но был и спровоцировавший ее небольшой сдвиг.

      Дневниковая запись Вахтангова 8 августа: «Ходил к Немировичу говорить о своем положении в театре и о гонораре».

      Предыдущий разговор об этом предмете имел место пять месяцев назад, 4 марта; Вахтангов записал тогда слова Немировича: «…с 15 марта по 10 августа вы будете получать 40 руб., а там увидим, познакомимся с вами в работе»[72].

      «Требовательная ведомость на вознаграждение» (типографский набор фамилий по разделам) в МХТ заполнялась дважды в месяц. Фамилия Вахтангова в раздел «Сотрудники» сперва внесена от руки в конец, потом в очередном типографском листе проставляется по алфавиту. Вознаграждение с августа и до конца сезона 1911/12 года остается 40 руб. в месяц.

      Иными словами, познакомившись с сотрудником в работе, директор театра оснований повысить оклад не находит.

      Оскорбляться формально нечем. Большинству сотрудников платят меньше и расчет помесячно, а с Вахтанговым соглашение на год (это преференция). Но реакция Станиславского острая – не столь открытая, как в давнем случае с Сулержицким, по природе та же. Он подозревает «линию»: ставя на место Вахтангова (как ставили Сулера), ставят на место не его, Станиславского – актера и режиссера, цену которому знают, но его «систему», которую ославили мудреной и неприменимой и за труды по внедрению которой прибавки не дадут.

      Запись Вахтангова 9 августа, на следующий день после разговора с Немировичем: «К. С. сказал мне: „Работайте. Если вам скажут что-нибудь, я скажу им: прощайте. Мне нужно, чтобы был образован новый театр. Давайте действовать потихоньку. Не произносите моего имени“»[73].

      Запись (как и все остальные) идет без комментария. Как если бы выслушавший был к услышанному подготовлен. Не удивился,

70

НД-4. Т. 2. С. 237.

71

КС-9. Т. 8. С. 279.

72

Вахтангов. Т. 1. С. 265, 216.

73

Там же. С. 265.