Остров фарисеев. Джон Голсуорси

мужчину, который требует, чтобы женщина жила с ним, когда она этого не хочет.

      В тоне Шелтона прозвучал вызов, и это, скорее чем высказанная им мысль, заставило его приятеля с достоинством ответить:

      – По этому поводу говорится много всякого вздора. А на самом деле женщинам все равно, просто они наслушались всякой чепухи.

      – Ну, с тем же успехом можно сказать голодному: «На самом деле ты ничего не хочешь, просто наслушался всякой чепухи!» Таким способом ничего не докажешь, милый мой.

      Ничто не могло больнее уколоть Хэлидома, чем это обвинение в нелогичности, ибо он гордился своей железной логикой.

      – Глупости, – сказал он.

      – Ничего подобного, старина. В данном случае перед нами женщина, которая жаждет свободы, а ты вдруг утверждаешь, что она ее вовсе не жаждет.

      – Такие женщины не заслуживают внимания, они совершенно невозможны, поэтому не будем о них говорить.

      Взвесив в уме слова приятеля, Шелтон вдруг улыбнулся: он вспомнил, как один его знакомый, когда от него ушла жена, распустил слух, что она сумасшедшая, – теперь это показалось Шелтону крайне забавным. Но тут же у него мелькнула мысль: «Да ведь он, бедняга, вынужден был назвать ее сумасшедшей! Не сделать этого – значило бы признать, что он внушает отвращение, а такого признания от человека трудно ожидать, как бы оно ни было справедливо». Взглянув на Хэлидома, Шелтон понял, что при подобных обстоятельствах и этот тоже может объявить свою жену сумасшедшей.

      – Но послушай, – заметил он, – мужчина обязан быть джентльменом даже по отношению к собственной жене.

      – В том случае, если она ведет себя как леди.

      – Ах вот как? Я не вижу, какая тут связь.

      Хэлидом на минуту перестал возиться с ключом от входной двери; в его красивых глазах сверкнула злая усмешка.

      – Знаешь, дорогой мой, – сказал он, – ты слишком сентиментален.

      Слово «сентиментален» уязвило Шелтона.

      – Либо человек – джентльмен, либо он не джентльмен, и это вовсе не зависит от поведения других людей.

      Хэлидом повернул ключ в замке и распахнул дверь в переднюю; свет камина падал на столик с графинами и огромные кресла, придвинутые к огню.

      – Ну, нет, Грач, – сказал Хэлидом, вновь обретая всю свою вежливость и закладывая руки за фалды фрака, – разговоры разговорами, но подожди, пока ты сам женишься. Мужчина должен быть в своем доме хозяином и должен дать это почувствовать.

      Шелтону пришла в голову забавная мысль.

      – Послушай, Хэл, – сказал он, – а как бы ты поступил, если бы твоей жене надоело жить с тобой?

      Эта мысль, видимо, показалась Хэлидому нелепой и даже не заслуживающей внимания.

      – Я, конечно, не думаю, что это может с тобой случиться, но попробуй представить себя в таком положении.

      Хэлидом вынул зубочистку, резким движением ковырнул ею в зубах и потом ответил:

      – Я бы не потерпел никаких глупостей! Увез бы ее