Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III. Владимир Волков

стараясь дипломатическим шантажом исправить испорченное неудачным походом дело. Хана тревожило прекращение выплаты дани, что означало отказ Ивана III от признания любой формы зависимости Руси от Орды. Однако все усилия татарских послов – Кара-Кучука, затем Бачюки – были тщетными. Взятое силой право отринуть власть хана московский государь отдавать не собирался. Тем более, что именно в это время союз с ним заключил другой татарский правитель – Менгли-Гирей, давно уже враждовавший с Ахмедом[89]. Это оттягивало возможность новой войны, чем великий князь и воспользовался.

      Ситуация действительно настолько заметно изменилась в пользу Москвы, что ряд историков предложил считать датой избавления от ордынского ига именно 1472 год[90]. Соблазнительное предложение, на восемь лет сокращающее признанное до того наукой время иноплеменного владычества над Русью. Но фактически обретенный по результатам войны 1472 года суверенитет должен был устоять в решающем столкновении с Большой Ордой. О том, что оно должно произойти, никто не сомневался начиная с 1476 года, когда Иван III отказался прибыть по вызову Ахмеда к нему в Орду[91].

* * *

      С середины 1470-х годов Ахмед стал готовить новое наступление на Русь, чтобы восстановить былое величие Орды. Войну задержала кампания против Менгли-Гирея. По-видимому, в Большой Орде планировали обеспечить себе прочный тыл, уничтожив хана-конкурента. Однако поначалу успешное вторжение в Крым закончилось неудачей. Воспользовавшись этой паузой, Иван III смог присоединить Новгород, теснее привязать к себе Псков, Тверь, Рязань. Но к 1480 году международная обстановка стала меняться не в пользу Москвы. Против заметно усилившего свою власть и престиж великого князя ополчились все его недруги. Король Казимир Ягеллончик (разрешивший, наконец, чешскую проблему) снова готовился к противостоянию с Русским государством. В 1479 году был возобновлен союз польско-литовского короля с ханом Ахмедом[92]. Об этом помнили и в Сарае, и в Вильно даже двадцать лет спустя. В 1500 году один из «ахматовых детей», Шейх-Ахмет, в ответ на обращение великого князя литовского Александра Казимировича помочь ему в войне с Москвой писал: «По тому братству ваш отец король и наш отец Ахмат царь, зодиначывшыся межы себе, тверъдо оба прысягнули и, на конь свои въседши, мели на Ивана поити. Ино мои отец з воиском своим на него пошол, а твои отец не шол»[93]. Упрек справедливый и бесспорный. Польско-литовский государь славился тем, что, начиная действовать против Москвы, втягивал в конфликт с ней союзников (Новгород, Большую Орду), а затем, балансируя на грани войны и мира, ждал, чем же кончится спровоцированное им противоборство.

      Отвлекающая помощь ордынцам пришла с другой стороны. В январе 1480 года на Псков напали войска Ливонской конфедерации. На северо-западном рубеже началась Вторая пограничная война. Противостоять немецкой агрессии псковичи могли, опираясь лишь на собственные силы. Внимание Москвы оказалось приковано к совсем другим

89

Дипломатические отношения Руси с Крымом стали налаживаться в 1472–1473 годах. Зимой 1473/1474 года в Москве принимали посла Менгли-Гирея, Ази-бабу, который передал Ивану III предложение хана «жить въ братстве и въ дружбе и въ любви держати». Таким образом, между двумя странами устанавливались равноправные отношения, причем было особо подчеркнуто условие отказа от выплаты Руси каких-либо даней Крыму. – Сб. РИО. Т. 41. № 1. С. 1–2. В 1575 году в Москве принимали перекопского мурзу Довлетека, договаривающегося с Иваном III о союзе против Большой Орды. Успешно развивающиеся отношения были на время прерваны после оккупации Крыма войсками Ахмата, подарившего этот улус своему племяннику Джанибеку. Но после изгнания последнего Менгли-Гирей вернул себе власть над Перекопским юртом. В 1479 г. союз между ним и Иваном III был возобновлен. К 1480 г. он приобрел стратегическое значение – однозначно общими врагами были названы хан Ахмат и Казимир IV. – Сб. РИО. Т. 41. № 5. С. 20; Борисов Н. С. Указ. соч. С. 418–419.

90

Горский А. А. Русь. От славянского расселения до Московского царства. М.: 2004. С. 310, 320. Ю. Г. Алексеев в этом вопросе более осторожен. Допуская, что сообщение Вологодско-Пермской летописи о прекращении уплаты дани в 1472 г. «не может быть сброшено со счетов», он все же пишет не о произошедшем тогда (в 1472 г.) освобождении от ига, а лишь о том, что «в вековом споре Руси и Орды назревал кризис». – Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989. С. 77. Предложенная К. В. Базилевичем (Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. С. 119) и В. В. Каргаловым (Каргалов В. В. Конец ордынского ига. М., 1980. С. 76) датировка прекращения выплаты дани 1476 годом – результат ошибочного прочтения текста Вологодско-Пермской летописи. Вместо правильного указания срока невыплаты дани «девятый год» было прочитано «пятый год». – Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. М., 1983. С. 42).

91

ПСРЛ. Т. 25. С. 308.

92

Рогов А. И. Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения (Стрыйковский и его хроника). М., 1966. С. 217; ПСРЛ. Т. 26. С. 263.

93

LM. Kn. 5. № 104.1. P. 172.