Робин Гуд. Александр Дюма

они уже шли в сопровождении конвоя по мрачным сырым галереям. Миновав оружейный зал, приятели оказались перед тяжелой дубовой дверью. Один из стражников трижды постучал.

      – Бездельники! – раздался из-за двери свирепый рык. – Вам бы только в кости играть! Где вы шляетесь? Подать их сюда без промедления!

      Юношу и монаха втолкнули в душный покой с низким, нависающим над головой сводом. Здесь пахло целебными травами и свечным чадом.

      – Это вы явились вместе с господином, осмелившимся бросить мне в лицо грязные оскорбления? – Робин скорее с любопытством, чем со страхом взглянул в темную нишу, откуда доносился полный злобы скрежещущий голос.

      Владелец Ноттингемского замка грузно полулежал на широкой неопрятной постели, не сводя своих глубоко посаженных, зеленоватых, как у медведя, глаз с вошедших. Барону Фиц-Олвину было около пятидесяти лет, что по тем временам считалось преклонным возрастом. Облачение его казалось неуместным в опочивальне: тяжелые пластинчатые доспехи, поверх которых барон накинул широкий плащ крестоносца. Его властное багровое лицо с длинными висячими усами выражало презрение и ярость, кустистые брови хмурились. Подозрительно взглянув на юношу, барон язвительно воскликнул:

      – А-а, шервудский волчонок!.. Ну-ка подойди поближе! И ты, бродяга-монах, червь келейный, стань рядом с ним. Отвечайте без утайки: как смели вы без моего дозволения проникнуть в замок? Что за разбой вы задумали учинить? И не пытайтесь лгать, псы приблудные, не то я вас мигом приведу к смирению!

      Ладонь монаха машинально нащупала рукоять его кизилового посоха, он внушительно приосанился, но не проронил ни звука. Робин лишь презрительно пожал плечами – по его мнению, подобные слова ответа не предполагали.

      – Вот, значит, как? Не удостаиваете словом вашего господина? – помутившиеся от подагрической боли глаза барона зловеще вспыхнули. – Или вам невдомек, что мне известно, кому я обязан вашим визитом? Поистине сей рыцарь подыскал себе достойных сообщников – воровского ублюдка и грязного попрошайку! Подлые рабы!

      – Замолчи, барон, – не выдержал Робин Гуд. – Я не твой раб, я свободный человек, и уж тем более не ублюдок. А брат монах, если и протянет к тебе руку, то вовсе не за подаянием!..

      Юноша побледнел от негодования; не сводя глаз с лица барона, он передвинул колчан из-за спины на бедро, и пальцы его легко нащупали оперение стрелы.

      Барон Фиц-Олвин приподнялся, чтобы кликнуть стражу, однако, передумав, снова опустился на ложе и проговорил уже сдержаннее:

      – Ты слишком дерзок. Это, я думаю, от юной глупости… Ну да ладно, темница тебя пока подождет, но на мои вопросы ты обязан ответить. И запомни: я сохраняю тебе жизнь лишь по своей прирожденной доброте…

      – Сэр барон, повторяю: жизнь моя не в вашей власти. Ни на один ваш вопрос ответа не будет! – вспылил Робин.

      – Так ты, волчонок, еще и смеешь мне перечить? – задохнулся пораженный барон. – Видно, захотел, чтобы голова твоя красовалась на стене Ноттингемского замка в поучение прочим молокососам?

      В ответ Робин Гуд наложил стрелу на тетиву,