Приключения Джона Девиса. Капитан Поль (сборник). Александр Дюма

вскричал цирюльник.

      – Не твое дело, молчи, – отвечал Боб с досадой. – Я буду говорить. Не наше матросское дело, ваше высокоблагородие, судить, виноват он или нет, только я говорю, что если ему зададут двадцать ударов таких, как дали мне, то он и ноги протянет, жена его останется вдовой, а дети сиротами.

      Боб сошел, не говоря больше ни слова, и Дэвид поднялся на его место. Плеть поднялась, упала, и девять ремней ее отпечатались синяками на плечах несчастного, раздался второй удар, и девять других полос перекрестились с первыми, при третьем ударе кровь выступила каплями, при четвертом…

      – Довольно! – сказал капитан.

      Мы вздохнули, потому что все затаили дыхание. Дэвиду развязали руки; хоть он ни разу не вскрикнул, однако был бледен, как умирающий, и, обращаясь к капитану, сказал:

      – Дай бог вам здоровья, капитан, я не забуду ни милости, ни мщения.

      – Не забывай только своих обязанностей, – сказал капитан.

      – Я не матрос, – отвечал Дэвид глухим голосом, – я муж и отец. Бог простит меня, что я теперь не исполняю обязанностей мужа и отца, то не моя вина.

      – Отведите наказанных в трюм и скажите доктору, чтобы он осмотрел их.

      Боб подал руку Дэвиду.

      – Спасибо, любезный друг, я и один дойду, – сказал Дэвид.

      Глава X

      Часа через два после этого я спустился в кубрик. Дэвид сидел на своей койке. У него была горячка. Я подошел к нему.

      – Ну что, брат Дэвид, каково тебе?

      – Хорошо! – сказал он отрывисто и не оборачиваясь ко мне.

      – Ты не знаешь, с кем говоришь. Я Девис.

      Дэвид обернулся.

      – Мистер Девис, – сказал он, поднимаясь на одной руке и устремив на меня глаза – лихорадочно блестевшие глаза. – Мистер Девис, если вы точно мистер Девис, вы мой благодетель. Боб рассказывал мне, что вы просили капитана выпустить меня из тюрьмы. Без вас я бы вышел оттуда не прежде других и мне не привелось бы в последний раз взглянуть на Англию… Воздай вам Господь за это!

      – Полно отчаиваться, брат Дэвид, ты еще будешь в Англии и заживешь, как раньше, с женой и детьми. Капитан наш – человек прекрасный: он обещал мне, что отпустит тебя, как только мы вернемся.

      – Да, прекрасный человек! – сказал Дэвид с досадой. – А позволил этому злодею лейтенанту бить меня, как собаку… А ведь капитан-то знал наверняка, что я ни в чем не виноват.

      – Он не мог совсем избавить тебя от наказания, любезный друг, в службе старший всегда прав, это первое правило дисциплины.

      Видя, что мои слова не успокаивают, а, напротив, только раздражают его, я подозвал Боба, который сидел на свернутом канате и потягивал водку, данную для примочки. Я велел ему потолковать с Дэвидом, а сам пошел на палубу.

      Там все было так спокойно, как будто ничего чрезвычайного не происходило: даже воспоминание о сцене, которую я описал, изгладилось из памяти, как след корабля в ста футах от кормы. Погода была прекрасная, ветер свежий, и мы шли со скоростью восьми узлов в час. Капитан мерными шагами машинально прохаживался по шканцам,