Десять карат несчастий. Марина Серова

рассказывать не решается.

      – Представь, что я врач или священник, – предложила я. – Иначе у нас ничего не выйдет.

      – Тоже мне, додумалась, что сказать! – усмехнулся Владик. – С таким же успехом я могу представить себя Пинкертоном.

      – Мне хотелось облегчить тебе задачу, – обиделась я.

      – Я видел, как Денис вручил тогда Линке какой-то сверток.

      – Ну и что? – не выдержала я. – Там была бомба?

      – Нет, но я заметил, какими глазами Линка взглянула на меня, когда обнаружила, что я не сплю. Если бы даже я не подслушал то сообщение, то не удивился бы своей внезапной встрече с ангелами.

      «Да ты кого угодно выведешь из себя, – подумала я. – И с чего ты взял, что тебя ожидают райские кущи?»

      – И ты не пробовал узнать, что в этом свертке? – засомневалась я. – На твоем месте стоило бы проявить инициативу.

      – А я думаю, что не стоило, – возразил Владик.

      Я поняла, что больше от него ничего не добьюсь.

      «Эврика!» – я вспомнила, что в баре есть бутылка «Абсолюта». Владик не стал отказываться, по его одутловатому лицу я определила, что на водочку он слаб. Пришлось предложить ему еще порцию спагетти и порезать пармезан на тарелку.

      «Хоть за компанию поем по-человечески», – подумала я, а вслух предложила выпить за его здоровье.

      Одной рюмкой дело не ограничилось, и вдруг Владик совесть потерял окончательно, его маленькая, но шустрая рука оказалась под полой моего короткого темно-вишневого халатика. Я не успела опомниться, как он быстрыми и уверенными движениями лишил меня моей нехитрой атласной защиты. Его наглость настолько меня обескуражила, что я влепила ему пощечину, от которой он тут же протрезвел.

      Через некоторое время Владик уже сидел как ни в чем не бывало рядом со мной и сжимал двумя пальцами тлеющую сигарету. Я успела одеться и немного прийти в себя. О его чувствах я могла только догадываться, но мне показалось, что он неприятно изумлен моим поступком. Я всегда знала, что нахалов надо ставить на место. В нем не было ничего, что обычно привлекает меня в мужчинах, и, кроме того, я никогда не смешиваю работу с личной жизнью.

      Владик по-братски чмокнул меня в щеку, как будто ничего и не произошло. Встал и снова налил себе рюмку водки. Потом все-таки пробормотал: «Извини».

      «Ну и на том спасибо!» – подумала я, а то уж стала прикидывать, не отказаться ли мне вообще от расследования. Владик, видимо, заметил, что выражение моего лица изменилось, и признался, что влюбился в меня с первого взгляда в «Вернисаже Диониса». Его заявление меня позабавило; во Владике было что-то от змея-искусителя, когда он насмешливо смотрел мне в глаза. Меня подкупала его слегка шокирующая прямолинейность. Я подумала, что болтливость еще не главный человеческий недостаток, полагая, что Владик скорее всего наделен массой других достоинств. Он улыбнулся и сказал, что никогда не встречал такого очаровательного детектива. Я готова была поклясться, что Владик вообще впервые видит живого детектива, что, впрочем, не помешало мне оценить его комплимент.

      Я