Император. Георг Эберс

резко повернулся спиной к смотрителю и спросил архитектора:

      – Итак, мой Понтий, какую же часть дворца ты имеешь в виду?

      – Внутренние покои и залы сохранились лучше других.

      – Но о них и думать не стоит! – вскричал Титиан. – В лагере император неприхотлив и довольствуется всем; там же, где есть вольный воздух и вид вдаль, он непременно пожелает их использовать.

      – В таком случае мы остановим свой выбор на западной анфиладе. Подержи план, мой почтенный друг, – прибавил архитектор, обращаясь к Керавну.

      Смотритель исполнил его приказание, а Понтий схватил грифель, энергичным жестом провел им по левой стороне чертежа и проговорил:

      – Вот это западный фасад дворца, который виден со стороны гавани. С южной стороны – прежде всего вход в высокий перистиль, который можно использовать как караульню. Она будет окружена комнатами рабов и телохранителей. Следующие, менее обширные залы возле главного прохода мы отведем для должностных лиц и писцов; в этой просторной зале со статуями муз Адриан будет давать аудиенции, и в ней могут собираться гости, которых он допустит к своему столу вот в этом широком перистиле. Менее обширные, хорошо сохранившиеся комнаты, расположенные у того коридора, который ведет в квартиру смотрителя, должны быть отведены для секретарей и персонала, лично обслуживающего цезаря; длинный покой, выложенный благородным порфиром и зеленым мрамором и украшенный бронзовыми фризами, я думаю, понравится Адриану в качестве комнаты для работы и отдыха.

      – Превосходно! – вскричал Титиан. – Я желал бы показать твой план императрице.

      – Тогда вместо восьми дней потребуется восемь недель, – спокойно возразил Понтий.

      – Ты прав, – отвечал префект, смеясь. – Но скажи, Керавн, почему нет дверей именно в самых лучших комнатах?

      – Они были сделаны из драгоценного туевого дерева, и их потребовали в Рим.

      – Твои столяры должны поторопиться, Понтий, – сказал Титиан.

      – Лучше скажи, что продавцы ковров смогут порадоваться, так как прикроем, где будет возможно, дверные проходы тяжелыми занавесями.

      – А что выйдет из этого сырого обиталища для лягушек, которое, если не ошибаюсь, примыкает к столовой?

      – Мы устроим здесь зимний сад.

      – Пожалуй! Это недурно! Ну а что мы сделаем с этими разбитыми статуями?

      – Самые плохие из них мы вынесем вон.

      – В комнате, которую ты предназначил для аудиенций, – продолжал префект, – стоит Аполлон с девятью музами, не так ли?

      – Да.

      – Мне кажется, эти статуи недурно сохранились.

      – Не особенно.

      – Урании здесь вовсе нет, – заметил смотритель, все еще держа перед собою план.

      – Куда она девалась? – не без волнения спросил Титиан.

      – Очень уж она понравилась твоему предшественнику, префекту Гатерию Непоту, и он взял ее с собою в Рим, – отвечал Керавн.

      – И на что ему понадобилась именно Урания! – вскричал префект с досадой. – Без нее не обойтись в приемной комнате императора-астронома. Как быть?

      – Трудно