Глаша. Лана Ланитова

дело наживное. А для меня сия неискушенность являет собой самый дорогой дар, посланный с небес. Невинность ваша дорогого стоит… Многие мужчины бы за это большие деньги заплатили.

      – О чем это вы, Вольдемар? Как это можно купить?

      – Да так, радость моя, ни о чем. Люблю вслух поразмышлять. Ты, полежи здесь немного, я схожу в погреб за бутылкой вина. Нам надобно отметить наше сближение. Да и вообще, – сладкие капли Бахуса дадут больше крепости и смелости перед предстоящими испытаниями. Я мигом… Надеюсь: теперь ты впустишь меня. Ведь, я не серым волком оказался, – улыбка играла на тонких губах.

      – Впущу… – застенчиво ответила она.

      Через несколько минут он вернулся, пузатая бутылка темного портвейна оказалась на столе. К портвейну прилагались ванильные печенья. Его рука протянула Глаше круглый бокал, наполненный бордовой живительной влагой. Глаша приподнялась с подушки и села: длинные волосы прикрывали роскошную попу. Владимир невольно залюбовался ее фигурой.

      – Глаша, ты настоящая Венера. У тебя поистине божественное сложение.

      Редко встретишь таких красавиц, как ты.

      – Ну, что вы, Вольдемар, – она опять смутилась, руки искали простынь: прикрыть наготу.

      Он убрал простынь из ее рук.

      – Не закрывай свою красоту. Позволь полюбоваться твоими прелестями. Пей вино, и не думай ни о чем.

      Она жадно выпила бокал вина, узкое горло дрожало от больших глотков. Он с удовольствием смотрел на запрокинутую длинную шею. Губы тянулись целовать эту манящую нетронутую белизну.

      Перед глазами Глафиры поплыл воздух, движения стали плавными, хотелось смеяться и громко говорить. Она вскоре обнаружила, что сидит на коленях у Владимира, левая его рука держит ее за грудь, правая гладит бедра. В глазах у Глаши сверкали и переливались искры, идущие от пламени свечей, в уши вливался теплый пар: то был не пар – это был шепот Владимира. Он говорил такие непристойные вещи, которые заставляли краснеть лицо. Она тихонько смеялась, маленькие ладошки прикрывали горячие щеки. Глаша остро почувствовала, что ей неудобно сидеть на его коленях: в бедро упирался какой-то твердый предмет, похожий на деревянный брусок. Она немного поерзала на месте: предмет не удалился – он продолжал выпирать, прикрытый шелком шлафрока.

      – Вольдемар, там что-то мешает…

      – Ну вот, дорогая, теперь мы подошли к самому главному в моей просветительской лекции. Садись, рядом. Я продемонстрирую тебе сей забавный предмет…

      Он, не торопясь, скинул шлафрок, тонкая сорочка, снятая через голову, обнажила сильное мужское тело. Конечно, он был прекрасен, как бог: широкие плечи, узкие бедра, сильные руки, плоский живот – все было при нем. Но, главное: ниже живота, густо покрытого черным курчавым волосом, торчал и покачивался огромный предмет, похожий на небольшую дубинку.

      Конец дубинки напоминал круглую красноватую шишку или огромную шляпку диковинного гриба. Глаша с удивлением смотрела на этот странный предмет.

      – Вольдемар, qu'est-ce que c'est?