Нью-йоркские чайки. Петр Немировский

такая же масть. Угадал?

      – Масть бывает у лошадей, – резковато отвечает Стелла, видимо, задетая тем, что кто-то незнакомый и столь бесцеремонно проник в ее святая-святых.

      «Ди-ин… Ди-ин…» – глухо и жалобно стучит железное било в кожухе маяка.

      – И про что же твои фильмы? Небось, про мафию?

      – Нет, про писателей.

      Они уже у самого обрыва. Осип влезает наверх, протягивает Стелле руку. Она, однако, словно не видит его приглашения помочь ей: ловко упирает ногу в торчащий корень, хватается рукой за железный столбик, врытый в землю, – и через миг, как сильная кошка, запрыгивает вверх. Отряхивает штаны от песка. Оба пролезают сквозь дыру в сетке, идут по тропинке.

      – Тоня у тебя хорошая, любит тебя. И мама она тоже заботливая, – в голосе Стеллы как будто слышны издевательские нотки. – Вот мы и прибыли.

      Позади ее – дом с погашенными окнами, на стене у наружной двери горит фонарь. У крыльца куст жасмина. Осипу вдруг становится душно. Мешанина запахов океана, цветов, сигаретного дыма, машинного масла из подвала разом ударяет в голову.

      – Ну что, режиссер, спасибо за компанию. До встречи на пляже, – она выбрасывает сигарету, игриво шевелит пальчиками на прощанье.

      Осип возвращается домой. Сначала входит в комнату к Арсюше. Тихонько вынимает из рук ребенка леопарда, подтягивает простынку к плечикам сына, гладит его по волосам. И… ловит себя на мысли, что эта мизансцена сентиментальной отцовской любви банальна и насквозь фальшива. Бессмертный кадр-штамп: сладко спящий в кроватке ребенок, которого гладит по головке любящий отец.

      В окнах жужжат лопастями вентиляторы. Осип заходит в спальню. Там Тоня – в черных трусиках, маленькая грудь открыта. Горит настольная лампа. Осип садится возле жены.

      – Что, прогулялся? – Тоня откладывает журнал мод, протягивает мужу руку, уже тронутую загаром. – Тебе, кстати, звонил Ник, интересовался, как дела, просил перезвонить. Может, у него есть для тебя какое-нибудь интересное предложение. Ты ведь теперь – звезда, нарасхват.

      Осип гладит жену по бедрам, но по-прежнему задумчиво смотрит на пустую стену перед собой.

      – Позвони на работу и возьми на неделю отпуск, – продолжает она. – Вообще стоит подумать о смене антуража. Тебе пора уходить с этой дурацкой работы охранника гостиницы, ты ведь режиссер, – Тоня отодвигается к стене, освобождая рядом на кровати место мужу.

      – Завтра поеду домой за фотоаппаратом и видеокамерой, – произносит он тихим, но решительным голосом.

      Глава 3

      Новые соседи по дому – Джеффри, Эстер и пятилетний Мойше.

      Главе семьи – лет сорок; худой, ростом чуть выше среднего. Всегда в несвежей белой рубашке, мятых штанах с болтающимися на поясе белыми ниточками-циццерами. Похоже, лысеющий, но с уверенностью сказать нельзя, поскольку ермолка. На вытянутом, покрытом бородой лице Джеффа часто выступают нездоровые красные пятна. В общем, обычный хасид средних лет.

      Хотя… если приглядеться повнимательней, что-то нетипичное, «не хасидское»,