Девушка с «Края Света». Лия Флеминг

туристов, чтобы они ставили там палатки, и брать как минимум по шиллингу с человека. Ведь это всего на одну ночь.

      – Ты крутая особа, – улыбнулся Джо, с наслаждением попивая чай, который за разговорами успел пополнить взамен пролитого.

      – Кто-то ведь должен быть крутым в этом доме, – возразила бабушка. – Ты ведь мягкий, как сливочное масло, а голова твоя либо витает в заоблачных эмпиреях, либо на нее надето ведро. Ты день и ночь стоишь на коленях и ждешь, когда тебя заберут в рай. Если тысячи бездельников хотят смотреть тут на это проклятое затмение, пускай платят за это. Вот что я вам скажу.

      – Мать, не подобает так говорить доброй христианке. – С лукавинкой в голубых глазах дедушка Джо решил подразнить бабушку, но она была не из тех, кто легко сдается.

      – Жизнь мне показала, что тебе на все наплевать в этом мире. Нам надо кормить и одевать девочку. Ты сам знаешь, что надо использовать подвернувшийся шанс, а такого события больше не предвидится в долине до конца нашей жизни. В ту же минуту, как тень сползет с солнца, я затоплю печку и приготовлю сотню завтраков. Надо думать о деньгах.

      – В жизни деньги не самое важное, Ади, – заметил дедушка Джо.

      – Меня звать Аделайн, и ты это прекрасно знаешь. Курочка по зернышку клюет, как говорится. Денежки кормят нас и одевают. Мы живем за счет нашей земли и смекалки. В этом году наша земля дарит нам дополнительный бонус, вот и все, – отвечала она. – Девочка тоже должна нам помогать и зарабатывать хлеб насущный.

      Миррен чувствовала, что бабушка, вырастившая своих детей, теперь уставала от присутствия в доме озорного ребенка. Она старалась никак это не показывать, но раздражение просачивалось из всех углов. Нашествие городских орд тоже ее пугало, ведь она не привыкла к многолюдным толпам.

      – Конечно, мне не нравится, что по нашим полям будут шастать чужие люди, опрокидывать ограды, сорить, где попало, пугать наш скот. Да еще и украдут что-нибудь. Я уж лучше буду держаться от них подальше, – добавила она.

      – Да уж, им лучше не встречаться с тобой темной ночкой, когда ты не в духе. Нам надо вместо «ОСТОРОЖНО: БЫК» повесить табличку «ОСТОРОЖНО: ФЕРМЕРША». – Дедушка засмеялся, но бабушка только сердито поджала губы.

      Они всегда спорили и перебранивались, забывая иной раз о присутствии внучки. Но они всегда были добрыми и ласковыми, так что печальная жизнь в «Кроличьих клетках» ушла в сознании Миррен в далекое прошлое. Она только жалела, что совсем не помнила свою маму и знала ее лишь по фотокарточке, хранившейся в отцовской жестяной коробке. Вернее, так было прежде. Теперь, живя на ферме, она представляла, как мама бегала по этим полям в детстве, и ее удивляло, зачем она уехала из такого красивого, замечательного места.

      Иногда бабушка с дедушкой сидели с ней у камина и расспрашивали ее о жизни в «Клетках» – вагончиках, – но Миррен рассказывала им только о хорошем. Плохие дни были спрятаны в дальнем уголке ее памяти, и ей ни с кем не хотелось ими делиться.

      В Крэгсайде