Заговор (сборник). Марк Алданов

не на сцене, а дома, – добавил Иванчук, и по лицу его вдруг скользнуло наглое выражение. – Я в четверг к ней собираюсь вечером. Ты, верно, тоже у ней будешь?

      Штааль вспыхнул:

      – Так ты у нее бываешь? Как же ты…

      Он оборвал вопрос. «Ведь все равно этот лизоблюд не скажет, как он туда пролез. Какой он стал, однако, противный с тех пор, как в люди выходит!.. И голос жирный эдакой…»

      – Бываю, бываю, – с невинным видом ответил Иванчук (он в первый раз получил приглашение). – В четверг уговорился быть у ней с патроном. Ну да, с графом Петром Алексеевичем… А ты разве не бываешь у Шевалихи? Твое начальство, кстати, тоже ее не забывает. Осенька де Рибас-то… Ведь ты при нем состоишь? Да, кстати, ведь он получил абшит![3] Так ты теперь при ком же?

      – Ни при ком, – кратко ответил Штааль.

      – Ежели я могу быть тебе полезен, с превеличайшей радостью замолвлю словечко, – покровительственно сказал Иванчук. Он охотно давал такие обещания, так как считал, что они решительно ни к чему не обязывают: никогда без надобности не замолвлял словечка.

      – И много народу у ней бывает? – перебил Штааль.

      – У Шевалихи? Нет, немного, – неопределенно ответил Иванчук.

      – Правда ли, будто она в связи с государем? – быстрым злым шепотом спросил Штааль.

      Иванчук быстро оглянулся (буфетчик стоял далеко) и пожал плечами:

      – Ну, разумеется, это всякий ребенок знает…

      – А как же княгиня Гагарина?

      – Что же Гагарина? Гагарина Гагариной… Ты бы еще спросил: «А как же императрица Мария Федоровна?» Глупый вопрос, брат, – сказал Иванчук, улыбнувшись от удовольствия.

      – Тебя кто ввел к Шевалье? – как бы рассеянно произнес Штааль и зевнул.

      – Кто ввел? – так же рассеянно переспросил Иванчук. – Ты знаешь, здесь дует. Еще получу кашель, и без того физика расстроена… Пойду в зал… Кто ввел? Право, не помню. Мы давным-давно с ней хороши.

      – А я думал, ты по вечерам в ложах, – сказал, с ненавистью на него глядя, Штааль. – Ведь ты стал фреймасоном?

      Иванчук опять беспокойно забегал глазами по сторонам.

      – Да ты не волнуйся, никто не слышит. Говорят, в «Умирающем сфинксе» много всяких богачей и знатных персон… Или ты не в «Умирающем сфинксе»?.. Ведь, кажется, и государь – масон? Так чего ж бояться? Совершенствуйся, брат, не мешает… Ну, вот теперь молчу, люди идут.

      В дверях ресторации показалось несколько человек. Среди них был весело чему-то смеявшийся граф де Бальмен. Он подошел к буфету и поздоровался с Иванчуком и с Штаалем.

      – Mais je la trouve très gentille, la petite, au contraire,[4] – громко сказал он, оглядываясь на свою компанию.

      – Кто эта жантиль? – покровительственно спросил Иванчук.

      Де Бальмен уставился на него круглыми глазами, затем снова покатился со смеху.

      – Что ж, как потеплеет, поедем на юг? – спросил он, видимо тщетно придумывая объяснение своему веселью. – Ведь решено?

      – Поедем, ежели отпуск получу. А то работы у графа пропасть, истинный аркан. Может, и вовсе не поеду…

      – Ты

3

Отставка (нем. Abschied).

4

А по-моему, она, наоборот, очень мила (франц.).