Девяти жизней мало. Елена Клепикова

«не умничай!» коты изготовились к рукопашной за жилплощадь и пораненное самолюбие. И исход схватки предрешён, и стыдно, и отступить невозможно и – слава Великому Коту – отворилась дверь и на пороге встала круглая, как колобок, хозяйка дома. «Deus ex machina» – внутренне обрадовался Пан Тырц, рассыпался в приветствиях мелким бисером, тут же, басом крупнокалиберной гаубицы, рявкнул приветствие Мурзик. Хозяйка рассмеялась колокольчиком, тряхнула кудряшками, кружевцами и оборками, пригласила войти.

      Пан Тырц с Мурзиком, грозно переглядываясь и фыркая в усы, протиснулись в дверь и оказались в тёплой, сухой, светлой прихожей. Пахло свежеиспечённой ватрушкой, кофе со сливками. Ещё чем-то странно знакомым, родным. Похожий запах пропитывал дом в детстве, перед днём рождения, когда маленький Тырцик в предрассветной темноте тайком выбирался из кровати, тихонько крался в гостиную, чтобы одним глазком взглянуть на праздничный подарок – надувную футбольную мышь или диск с мультфильмами про великого кота-сыщика Муаро.

      Матово сияла натёртая воском мебель, пол застилал шерстяной полосатый ковер, рядом с большим зеркалом на специальной подставке в красивых керамических горшках цвели красные цветы. «Герань. – Подумал Пан Тырц, посмотрел в зеркало и устыдился: зеркало в полный рост отразило субъекта в насквозь мокром бесформенном пальто, потерявшей всякий вид шляпе, забрызганных грязью ботинках. – Помойка – самое то. Увы, – молвил тихо. – Молодой котовек первый пришёл». А Мурзик решил: «Дядька-то уже в годах, устал, я молодой, сильный, – одёрнул камуфляж, шагнул к двери. – Извиняйте, хозяйка, пойду».

      Очарованная благородством недавних противников, хозяйка довольно промурлыкала, что она может сдать и две комнаты. Повела почти постояльцев на второй этаж, попутно объясняя обязательные к исполнению правила поведения в её доме: что можно, что нельзя, а что, вроде бы можно, но всё равно нельзя, а что нельзя, но иногда можно. Мурзику она настоятельно порекомендовала забыть про валерьянку и в качестве антистрессового пользовать из заветной тётушкиной бутылки «Либен мицхен мильх» – настоящее с рейнских заливных лугов, не какую-то там отраву на спирту. Пану Тырцу рассказала, что она будет готовить на завтрак, обед и ужин. Попутно похвасталась, что неоднократно номинирована, премирована и сертифицирована на престижных кулинарных конкурсах «Большая такая рыба», «Кур в ощип», «Блин не комом», а также умеет готовить человеческую снедь – биточки по-селянски, да борщ с пампушками, и старый кот, любящий еду простую, вкусную, полезную для здоровья, заранее был желудочно удовлетворён и счастлив. Мурзику же, после казарменных харчей, любая пища, приготовленная из свежих, не консервированных продуктов, представлялась волшебным островом с молочными реками, паштетными берегами, окорочковыми лесами и ветчинными горами, плывущим навстречу по океану проржавевших консервных банок с перловой кашей, перловым супом,