Пасынки Гильдии. Ольга Голотвина

крепко разодрал и с дурным мявом дунул через двор к бане.

      Оглушенный неожиданным градом тяжелых поленьев и резкой болью, Уншис тупо заворочался, попытался сбросить с себя дрова и сесть… и тут на него рухнула Тхаи. Прямо на голову – своей увесистой задницей.

      Это зрелище так потрясло Нитху, обернувшуюся на крик, что она едва не упустила момент, когда ее собственный враг, пересилив боль, протянул к ней окровавленные лапищи, дрожащие от ненависти.

      Замахиваться и бить мерзавца кувшином по голове было поздно. Охотница резко, снизу вверх выплеснула врагу в рожу то, что еще уцелело в кувшине.

      Крепкое вино обожгло глаза и свежие раны, негодяй пошатнулся. Нитха метнулась прочь. Пробегая мимо разворошенной поленницы, девушка схватила за руку Тхаи:

      – Живо! Бежим!

      Обе наррабанки не перебежали – перелетели двор! Но у калитки их ждало страшное разочарование: на крепких петлях висел тяжелый замок.

      Братья основательно защитили свое хозяйство от царящего снаружи беспорядка!

      В запале Нитха рванула замок… глупо, конечно же, глупо…

      – Сзади! – прокричала по-наррабански Тхаи.

      Охотница обернулась.

      На нее надвигался старший из насильников-братьев. Страшный, окровавленный, с разбитым лицом и багровыми глазами. В руках он держал топор, прихваченный у поленницы.

      Шла месть. Шла смерть.

      Тхаи, прижавшись к калитке, молилась вслух.

      Нитха быстро огляделась. У забора, ближе к грядкам, стояла оставленная кем-то лопата с налипшими комьями земли. Охотница бросилась к ней, схватила с тем же чувством, с каким воин перед битвой выхватывает из ножен меч.

      Топор взлетел и опустился. Нитха увернулась от удара и нанесла свой. Она целила в голову ребром лопаты, она била, чтобы убить!..

      Рукоять крутанулась в ладонях, непривычное оружие ударило плашмя. Впрочем, и плашмя по сломанной переносице… о-о, это не было нежной лаской!

      Насильник без чувств грохнулся к ногам юной наррабанки.

      – Второй! – пронзительно крикнула Тхаи, прервав молитву.

      Нитха сама уже видела, что через двор к ней бредет Уншис – с распухшим носом, с расцарапанной рожей.

      Это зрелище не казалось девочке забавным. Что за дрын в руке у гада? Оглобля, что ли? Да, от этого лопатой не отмашешься!

      И тут юную Охотницу осенило: она приставила лопату к горлу лежавшего без сознания насильника:

      – Шаг сделаешь – и у тебя нет брата!

      На миг обожгла ужасная мысль: а если младший мерзавец обрадуется случаю стать единственным хозяином дома и двора?

      Но, похоже, братья жили дружно. Младший остановился и прохрипел с черной злобой:

      – Не трожь, сучка наррабанская! Я за него тебя в клочья порву и свиньям скормлю!

      – Обойдемся без крови, – жестко сказала Нитха. – Принеси ключ. Мы отопрем калитку и уйдем.

      Уншис чуть помешкал, затем молча швырнул оглоблю наземь и направился к дому.

      Тхаи тихонько заплакала.

      – Держись! –