Пропавший. Микаэль Катц Крефельд

пошел в кухню и нашел возле мойки чайник. Налив воды и ожидая, когда чайник закипит, он бегло осмотрелся. На столе лежала записка. Он подошел и прочел ее. Это оказалась такая буржуазная вещь, как памятка о том, что нужно купить в магазине. Его взгляд привлекли отмеченные в списке шесть бутылок вина с отдельной заметкой: не забыть взять что-нибудь на десерт. Хотя в ближайшее время ни у кого из членов семьи не предвиделось дня рождения, создавалось впечатление, что Шуманы отмечают какое-то радостное событие. Хауссер подумал, что вряд ли они собирались отметить наступающий праздник сорокалетия со дня основания республики. Чайник пронзительно засвистел и выпустил тонкую струйку пара. Хауссер выдернул вилку из розетки, отнес чайник в ванную и вылил кипяток в сливную трубу раковины.

      – Все в порядке! – сказал он, выходя в коридор.

      В открытую дверь спальни он увидел Лену, которая, стоя у шкафа в черном лифчике и кружевных трусиках, натягивала нейлоновые чулки. Он удивился, что она, не смущаясь, стала на виду у него переодеваться. Надев чулки, она начала доставать из шкафа одежду. Передвигаемые вешалки поскрипывали о перекладину в такт ритмическому покачиванию грудей. Хауссер почувствовал поднимающееся возбуждение.

      Неожиданно эту картину заслонила от него вышедшая в прихожую дочь Шуманов. На ней была пионерская форма с ярко-красным галстуком на белой блузке. Он улыбнулся девочке, но она только молча посмотрела на него.

      – Здравствуй, дружочек! Как тебя зовут?

      Девочка не ответила и продолжала смотреть.

      – Какая у тебя нарядная форма! В какой ты дружине?

      Девочка требовательно вытянула руку, и Хауссер даже не сразу понял, что она хочет, чтобы он отдал ей чайник. Он протянул его девочке, и она выхватила чайник у него из рук.

      – До свидания, – сказала она.

      Вечером этого дня Хауссер сидел перед своими восемью мониторами, ужиная бутербродом с колбасой и запивая его прохладным пльзеньским. Незаметно для себя он привык пить и есть тогда, когда Шуманы садились обедать. В этом было что-то по-семейному уютное.

      Семья собралась за кухонным столиком, накрытым голубой клеенчатой скатертью. Лена рассказывала о мелком происшествии в интербутике, в котором ей сегодня пришлось поучаствовать. Американские туристы были удивлены тем, что здесь такой богатый ассортимент и что расплачиваться можно долларами. Она слышала, как они шептались о том, что при социализме, оказывается, живется не так уж и бедно. Кристоф с усмешкой сказал:

      – Посмотрел бы я на них в уличной очереди перед каким-нибудь вечно пустым магазином на Шёнхаузер-алле!

      Дочка первой встала из-за стола. На экране соседнего монитора Хауссер мог видеть, как она прошла в свою комнату и села за письменный стол учить уроки. Затем Кристоф отнес в мойку свою тарелку и заперся в кабинете. В спальне раздевалась Лена, собираясь принять ванну. Хауссер с трудом заставил себя оторвать от нее взгляд. Перед его глазами словно бы в обратном порядке разыгрывалась та сцена,