Кавалергард. Война ва-банк. Василий Панфилов

божия, помилуй меня…

      – Шайзе!

      – Не хочу!

      – Бах! Бах! Бах!

      Кадровые военные и ополченцы перемешались, и теперь одни норовили уйти из-под обстрела, другие – выстроиться в полки и атаковать пушки, третьи – все-таки помочь наемникам.

      Продолжалось это недолго, но каждая из пушек успела сделать по несколько выстрелов, да мешали те самые колышки под ногами и многочисленные трупы людей и лошадей. Выстраиваться в боевой порядок под огнем было проблематично, но, в общем-то, мекленбуржцы неплохо справлялись.

      – Строиться, строиться! Стой под огнем, свинские дети! Строимся!

      Пусть юнкера-охотники здесь, скорее, мешали, но что-что, а храбрости у врагов было достаточно.

      Только начало получаться подобие строя, как в него сбоку врезалась конница Померании, успевшая изрубить почти всех наемников.

      – Ррраа! – Идущие впереди кирасиры железным клином распороли боевые порядки кавалерии Мекленбурга.

      – Бах! – И усатый кирасир бросает пистолет обратно в седельную кобуру, скалясь окровавленным ртом, а с коня, зажимая рану на шее, падает немолодой мекленбуржец с рыжеватой щетиной на плохо выбритом лице.

      – Дзанг! – Палаш бессильно стучит о кирасу…

      – Х-ха! – И померанский кирасир отвешивает врагу удар эфесом в лицо. Хруст кости – и тот сползает с седла.

      Пушки прекратили стрельбу, и началась страшная конная схватка, невероятно ожесточенная и кровавая. Турки бы давно уже бежали, но немцы стояли крепко.

      – Никлотинги! Слава Мекленбургу! – Оравший это юнец прожил недолго, почти тут же получив пулю в бок и острием палаша в голову.

      – Аа! – закрывался руками пожилой юнкер из Мекленбурга, глядя на опускающийся клинок. – Не…

      – Хрясь, – и содержимое его черепа щедро разлетается на соседей.

      – Дзанг! Дзанг! – Поединок померанского кирасира с мекленбуржцем получился очень коротким, и тяжелый палаш венеда первым ударом выбил саблю из руки немца, а вторым раздробил тому голову.

      – Чвак. – Палаш померанского драгуна прерывает жизнь вражескому офицеру, пресекая заодно попытку собрать мекленбуржцев в единый кулак.

      После встречи с пушками Михеля численность врагов едва ли не ополовинилась и сравнялась с численностью кавалеристов Рюгена. Но вот последние-то были кадровыми все без исключения и сражались сейчас рядом с проверенными боевыми товарищами, а не со случайными людьми… Солдаты же Мекленбурга не могли прийти на помощь своей кавалерии, ибо эта самая кавалерия и была сейчас между ними и конницей Рюгена.

      Битва продолжалась всего-то чуть больше двадцати минут, и за это время вражеские юнкера «таяли»… Наконец, когда их осталось чуть больше полутора тысяч, они дрогнули и начали отступать. А куда? Сзади их подпирала собственная пехота, а какая-то часть вражеской конницы все же вклинилась в их ряды – и это были кирасиры, за которыми следовали драгуны Грифича.

      С этого момента началось бегство. Кавалеристы Мекленбурга смешали боевые порядки собственной