Флэшмен. Джордж Макдоналд Фрейзер

своими руками. – Конечно, это был полный блеф, как же еще мог говорить настоящий англичанин Флэшмен. – Но я предпочитаю драться как джентльмен, даже если вам это не свойственно. – Я повернулся на каблуках. – Лейтенант Форрест? Можете вы быть моим секундантом?

      Форрест выпалил свое «да», а Брайант выглядел удивленным. Он ждал, что я назову его имя, но для него в этой пьесе была припасена другая роль.

      – Кто будет вашим секундантом? – хладнокровно спросил я у Бернье.

      Он назвал Трейси, одного из «индийцев», и я, отвесив Трейси поклон, подошел к карточному столу, будто ничего не случилось.

      – Мистер Форрест уладит детали, – обратился я к остальным. – А нам не раскинуть ли пока партеечку?

      Они изумленно уставились на меня.

      – Черт возьми, Флэш, ну ты силен! – вскричал Брайант.

      Я пожал плечами, и мы вернулись к игре. Все были сильно возбуждены – слишком сильно, чтобы заметить, что мои мысли витают далеко от карточного стола. К счастью, игра в «двадцать одно» не требует большой концентрации.

      Через минуту Форрест, обсудивший все с Трейси, подошел ко мне и сказал, что с разрешения лорда Кардигана, в получении которого он не сомневался, мы встретимся в шесть утра за манежем. Подразумевалось, что я выберу пистолеты: как у оскорбленной стороны, выбор оружия был за мной.[19] Я рассеянно кивнул и попросил Брайанта поторопиться с раздачей. Сыграв еще несколько конов, я заявил, что иду спать, прикурил чируту и вышел, пожелав остающимся спокойной ночи с таким видом, будто мысль о ждущих меня на заре пистолетах заботила меня не больше, чем завтрак. При любом раскладе в тот вечер я существенно вырос в их глазах.

      Я остановился под деревьями на пути домой и спустя минуту, как и ожидал, увидел бросившегося вдогонку за мной Брайанта, буквально сгорающего от возбуждения и любопытства. Он принялся бубнить о том, какой я чертовски лихой парень и что за вояка Бернье – настоящий янычар, но я его оборвал.

      – Томми, – говорю, – ты ведь не богатый человек.

      – А? – растерялся он. – Что…

      – Томми, – продолжаю я. – Ты хочешь получить десять тысяч фунтов?

      – Бог ты мой, – восклицает Брайант. – За что?

      – За то, чтобы Бернье вышел завтра на дуэль с незаряженным пистолетом, – без обиняков заявляю я. О, да! Я хорошо знал малыша Томми.

      Он вытаращился на меня и снова принялся бубнить:

      – Господи, Флэш, ты с ума сошел? Незаряженным… Как…

      – Да или нет, – не отступаю я. – Десять тысяч фунтов.

      – Но это же убийство! – взвизгнул он. – Нас повесят за это!

      Как видите, ни намека на честь или прочую чепуху в этом роде.

      – Никого не повесят, – заявляю я. – И тише ты, понял? Теперь подумай, Томми: ты сообразительный человек и мастак по части шулерских трюков – я наблюдал за тобой. Да тебе это раз плюнуть. За десять-то тысяч, ну?

      – Бог мой, Флэш, – пищит он. – Я боюсь.

      И опять начинает бубнить, только теперь уже шепотом.

      Я не

19

Выбор оружия. На деле это не обязательно являлось прерогативой оскорбленной стороны, и урегулировалось, как правило, по взаимному соглашению. (Комментарии редактора рукописи).